Грани веков (СИ)

— Вам не следует тут находиться, — проговорил он тихо, — в соответствии с имеющимися у меня полномочиями, вынужден просить вас немедленно покинуть квартиру усопшей.

Ярослав пожал плечами. В принципе, это совпадало с его планами, и у него не было желания ввязываться в конфликт с этим скользким типом. Однако, почему он так усердно его выгоняет? И что, интересно, ищет — а он явно хочет что-то найти? Повинуясь спонтанному порыву, Ярослав взял рукопись с аналоя и сунул за пазуху.

Реакция агента последовала незамедлительно.

— Вы не должны ничего брать! — взвизгнул он, выставив на него указательный палец. — Немедленно верните на место документ!

— И не подумаю! — огрызнулся Ярослав. — Вам-то какое дело? Сами роетесь по ящикам…

Он осекся, с растущей тревогой наблюдая стремительную перемену выражения лица агента.

Глаза его горели каким-то безумным блеском, губы кривились, казалось, он вот-вот бросится на него.

— Отдай. Рукопись. — свистящим шепотом выдохнул он.

Псих! Ярослав сделал шаг назад, но отступать дальше было попросту некуда — за спиной, в мерцающем огоньке лампады плясали тени на ликах святых.

Агент двинулся к нему, и Ярослав вскинул руку с навигатором. — Я сейчас вызову бригаду, — предупредил он.

Он не ожидал внезапного прыжка и не успел вовремя отреагировать. Агент вцепился в его куртку, рванул на себя, одновременно пытаясь дотянуться до рукописи.

Ярослав отпихнул его, но неловко развернулся при этом и зацепился ногой за аналой, из-за чего с грохотом повалился на пол вместе с ним. Секундой позже на него навалился агент; он попытался спихнуть его с себя, но холодные, неожиданно крепкие пальцы впились ему в горло.

Ярослав вцепился в его руки, стараясь сбросить их с шеи, однако хватка оказалась сильнее, чем он мог предполагать; напрягая мускулы изо всех сил, ему удавалось лишь чуть ослабить давление; ему не хватало воздуха, он начинал задыхаться и слабеть.

Перед глазами уже поплыли черные круги, когда хватка вдруг резко ослабла, и в легкие хлынул воздух. Одновременно раздался громкий вопль боли и яростное кошачье рычание.

Приподнявшись, кашляя и держась за саднящее горло, Ярослав, словно в фантасмагорическом сне наблюдал, как душивший его человек с криками пытается сорвать с головы отчаянно вцепившегося в неё когтями, шипящего и злобно урчащего кота.

Поднявшись на ноги, Ярослав попятился к выходу, выскочил в коридор и бросился прочь из квартиры, и далее — бегом вниз по лестнице, все еще кашляя.

На улице в лицо ему ударил порыв ветра с мокрым снегом.

Скоропомощной мерседес, пофыркивая заведенным мотором, поджидал его в метре от подъезда.

— Куда ты запропастился? — встретила его Ирина, когда он ввалился в салон и рухнул на кресло. — Что с тобой? На тебе лица нет!

— Потом, — прохрипел Ярослав. — Поехали отсюда!

Больше всего сейчас ему хотелось оказаться подальше от этого дома с этой квартирой, умершей бабкой и ритуальными психопатами.

Коган бросил на него настороженный взгляд. — Ярослав, ты хорошо себя чувствуешь?

Он кивнул.

— Вот погода-то, не зги не видать! — Михалыч включил дальние фары, но в лучах их света лишь кружился бурный хоровод снежинок.

Машина медленно тронулась с места, но тут же вдруг резко затормозила.

— Свят, свят, — пробормотал Евстафьев, торопливо крестясь.

— Что там, Василий Михайлович? — Коган подслеповато щурясь, вглядывался сквозь лобовое стекло.

— Старуха! — дрогнувшим голосом ответил водитель и снова перекрестился.

— Я ничего не вижу, — признался Коган.

— И я, — заметила Ирина.

— Говорю вам, — Евстафьев ткнул дрожащим пальцем в стекло, — была она там! В черном балахоне, седая, прямо на дороге стояла!

— Ну, так что же? — Коган нахмурился. — В такую пургу могла и машину не заметить.

— А то, — Евстафьев от волнения не мог завести машину, — что в руке она держала крест!

Коган фыркнул. — Крест? Ну и что? Наверное, богомолка очередная от святого копья возвращалась.

Михалыч упрямо мотнул головой.

— Вы же только что на вызове старуху похоронили, — сказал он, — а Ярослав, вон, рассказывал, что крест у покойницы пропал!

— Ну и что?

— А то, что она это была!

Коган обеспокоенно поглядел на него. — Василий Михайлович, — сказал он задушевно, — поехали-ка лучше на подстанцию. Отдохнем, чайку попьем…

Евстафьев кивнул, трогаясь и бормоча что-то про себя.

Однако, практически сразу, опять ударил по тормозам.

— Ну а сейчас-то что?

— Да вы что, Давид Аркадьевич, не видите дерево?

— Где?

— Да вот же, прямо перед нами!

— Откуда оно взялось? Вы что, на газон какой-то свернули?

— Да бог с вами, Давид Аркадьевич, куда я мог свернуть, если мы и пары метров не проехали?!

— Тогда откуда тут дерево?

— Не знаю!

Евстафьев начал выворачивать руль, по боковому стеклу хлестнули ветки.

— Это что — ёлки? — изумилась Ирина. — Мы вообще где едем?

Машину тряхнуло, она подалась немного назад и остановилась.

Евстафьев дернул ручник и вышел наружу, хлопнув дверцей.

Коган покачал головой. — Ну и метель! Первый раз такую вижу в Москве в апреле месяце!

Ярослав пытался разглядеть за окнами хоть что-то, но там было темно и кружились густые хлопья снега.