Гранит не плавится

— Чего спрашивать? Раз поручили, значит, так надо… А ты хорошо ответил, как настоящий чекист!

Часа через два пришёл Левон и положил на стол большой пакет.

— Тут имеется всё необходимое для царского угощения, — сказал он.

— Не знаю, как тебя и благодарить!

— Чего там! Всегда готов помочь товарищу.

— Приходи вечерком к тётушке Майрам. Познакомлю с другом, он едет в Москву учиться.

— Если не помешаю, приду.

Костя позвонил из комендатуры в самом конце рабочего дня. Я взял пакет с едой и спустился вниз.

— Всё в порядке. Литер выправил — еду утром. — Костя был радостно возбуждён.

— Вот и отлично, пошли ко мне!

И мы зашагали с ним по залитым солнцем, пыльным улочкам города.

Вечер прошёл дружно, весело. Тётушка Майрам красиво разложила на подносе закуску, принесла бокалы, вскипятила чай.

Пришёл Левон. Мы болтали, вспоминали детство, фронт, пели песни и пили красное, как кровь, густое, терпкое вино.

Поздно ночью, лёжа на полу рядом с Костей, я рассказал ему о своей любви к Маро.

Он выслушал мой сбивчивый рассказ молча, с большим вниманием и крепко сжал в темноте мою руку.

— Везёт же людям!.. Шурочка души не чает в тебе, здесь армянка влюбляется. Хорошо! А вот я не встретил ещё ни одной девчонки.

— Встретишь ещё!

— Когда это будет, — Костя вздохнул. — Красивая, говоришь?

— Очень.

— Жаль, что у вас ничего не получится…

— Почему это не получится? — я даже голос повысил.

— Не станешь же ты жениться на дочери буржуя, а так что за любовь.

— Возьму да женюсь! Что мне её родители, была бы она хорошая, честная…

— Смотри, Ваня, все ребята отвернутся от тебя!

Мы замолчали. Я не нашёл, что возразить ему.

Весь вечер мне хотелось расспросить Костю о доме, но почему-то не решался. Вдруг он знает что-то нехорошее? Всё же не выдержал:

— Костя, скажи честно, ты действительно ничего не имеешь из дома?

— Вот чудак, знал бы, так сказал бы…

— Удивительно, за всё время ни одного письма от мамы. Не пойму, в чём дело?

Костя не ответил.

Учёба

Священник церкви Святой богородицы явился ко мне в полной парадной форме — в чёрной рясе, с серебряным крестом на груди. Он тяжело опустился на стул, вытащил из кармана большой клетчатый платок и, пыхтя и отдуваясь, стал вытирать лицо и шею. Он явно волновался.

После обычных вопросов о фамилии, возрасте, социальном происхождении и образовании я как можно мягче сказал ему:

— Надеюсь, что наша беседа с вами будет корректной и откровенной. Нам известно, что в тех делах, которые мы стараемся сейчас распутать, вы лично случайный участник. Не желая вам никакого зла, прошу об одном: отвечать на мои вопросы обстоятельно и правдиво.

— Мой сан не позволяет говорить неправду, — ответил он с достоинством.

— Скажите, кто рекомендовал вам эсерку Ольгу Шульц? Надеюсь, вы понимаете, что мы не настолько наивны, чтобы поверить версии, будто она явилась в ваш дом случайно.

Молчание.

— Хотите, я вам скажу?

— Пожалуйста… Если вы знаете больше меня, скажите.

— Ваш сын. Кстати, где он сейчас?

— Не знаю…

— Разве в письме он не указал своего адреса?

— Нет… Это было не письмо, а записка, в которой он просил принять на несколько дней свою знакомую…

— Где эта записка?

— Я её уничтожил.

— Зачем же?

— Признаться, побоялся… Видите ли, сын мой — офицер, не кадровый, конечно. В тысяча девятьсот пятнадцатом году он окончил казённую гимназию, его забрали в школу прапорщиков, и он стал офицером. От политики он был далёк, но ему нравились погоны, мундир, беспечная жизнь… После отречения царя от престола я настоятельно просил сына оставить армию и вернуться домой. Но он не послушал меня… Мы с матушкой были уверены, что он уехал за границу, — от него давно не было сведений. И вдруг — записка.

— Шульц ничего не говорила вам о сыне?

— Разумеется, я спрашивал её… Но она ответила, что познакомилась с моим сыном случайно и знает его мало.

— Странно! Просить приют для малознакомой женщины у отца… А что, Ольга Шульц по приезде сюда не интересовалась местными жителями? Ну, скажем, не спрашивала чьи-либо адреса или что-нибудь ещё?

Священник задумался. Я поспешил ему на помощь:

— Хочу предупредить: ваша судьба всецело зависит от вас — или вы расскажете всю правду и тогда уйдёте домой, или…

— Вы арестуете меня?

— Вы угадали.

— Понимаете ли вы, в какое трудное положение ставите меня?

— В какое же?

— Вы делаете меня… Ну, как это?.. Доносчиком! — с трудом выдавил он из себя. — По моей вине могут пострадать невинные люди…

— Не беспокойтесь, невинные не пострадают. А виновных и без вас накажем. Так кем же интересовалась Ольга Шульц?

— Здесь есть одна девица, знакомая сына. Дочь весьма почтенных родителей…

— И её зовут Беллой, не так ли?

Он поднял голову, быстро взглянул на меня и снова опустил глаза.

— Да, её зовут Беллой, — ответил он.

Мои догадки оправдывались. И я был этому рад, — значит, ход событий представлялся мне правильно. Но ведь Белла сестра Маро, а Маро сегодня придёт в парк, к скамейке у фонтана…

— Что же спрашивала про неё Шульц?

— Где она живёт, нет ли у них дома посторонних…

— Шульц виделась с Беллой?

— Не могу сказать, не знаю.