Гранит не плавится

Немец оказался сговорчивым — он с готовностью отвечал на все мои вопросы. Выяснилось, что дивизию, в которой он служил, недавно перебросили на наш фронт с юга Франции. Вообще за последнее время сюда перебрасывают всё новые и новые части из Франции, Венгрии и даже из Северной Африки. Третьего дня прямо из Африки к ним прибыли новая танковая бригада и сапёрный полк. Спешно строится вторая линия обороны… Наш пленник сообщил немало интересного.

Радист Замаренов зашифровал наиболее важные сведения, настроил передатчик и передал в штаб.

— Полковник благодарит нас и спрашивает о настроении. Что передать? — Замаренов, улыбаясь, снял наушники.

— Передай, — сказал я, — что настроение у нас отличное, всё идёт хорошо! Уверены, что задание выполним успешно…

Оставаться на месте было опасно: нас могли обнаружить радиоперехватчики. Пропавшего солдата тоже начали бы искать. Решили отойти подальше от передовой линии. К тому же мне казалось, что чем дальше от передовой, тем меньше опасность, да и действовать будет легче.

Ну, а как быть с немцем? Убивать безоружного человека не поднималась рука. После короткого совещания решили взять его с собой. Я приказал Костенко не спускать с него глаз и через Левина предупредил пленного, что он будет убит, если хоть пикнет или сделает попытку к бегству.

Наше новое место стоянки, куда мы добрались поодиночке, оказалось очень удобным: расположились мы у подножия невысокого холма, в густом кустарнике. Отсюда мы могли заметить приближение немцев за двести-триста метров и в случае необходимости отступить по оврагу. Ввязываться в бой не входило в наши расчёты.

На третью ночь, на рассвете, я только задремал, как меня разбудил какой-то шум. Костенко, стоя на коленях, вытирал о траву нож…

— В чём дело, что случилось? — спросил я, подняв голову.

Ответил Агафонов:

— Хотел удрать, сволочь!.. Развязал ноги и отполз шагов десять. Хорошо, Костенко настиг его вовремя! Иначе пришлось бы прикончить очередью из автомата — подняли бы шум…

Шагах в десяти, под кустом, лежал мёртвый немец…

«Вот к чему приводит жалость! — подумал я. — Доберись он к своим, немцы бы нас не пожалели!..»

Сон не шёл ко мне, хотя я и очень устал: всю ночь мы с Шумаковым ползали на животе вокруг немецких укреплений и вернулись совсем недавно. Продукты подходят к концу, пора было думать о возвращении. Но как вернёшься с пустыми руками? Я всё надеялся, что нам попадётся штабной офицер или, на худой конец, ефрейтор. Нужно было на что-то решиться. Позвал к себе Шумакова, самого толкового и бесстрашного из моих товарищей, и сказал ему:

— Задание мы полностью не выполнили, а пора возвращаться… В нашем положении есть два выхода: сделать на дороге засаду и попытаться взять офицера или напасть на штаб части, который мы обнаружили сегодня ночью, захватить документы; если удастся, в придачу к ним офицера — и вернуться. Как посоветуешь?

— Я за засаду! — ответил Шумаков не задумываясь. — Конечно, можно напасть и на штаб. Сами видели, охрана у них хреновая… Но поднимется шум, немцы станут охотиться за нами и не дадут перейти линию фронта. Если засада ничего не даст, тогда другое дело, можно рискнуть!..

Ответ был разумный. Созвал всех и наметил план засады.

Вечером Левина нарядили в немецкую форму, дали ему трофейный автомат и изготовили для него флажок наподобие тех, с которыми немецкие регулировщики стоят на перекрёстках дорог и у контрольных постов. С наступлением темноты пошли.

Нас чуть было не постигла неудача, и, если бы не бдительность Шумакова, всё могло кончиться печально.

Метрах в трёхстах от шоссейной дороги мы наскочили на немцев. Третьего дня на этом месте никого не было, поэтому шагали мы во весь рост.

Услышав впереди немецкую речь, Шумаков отскочил назад и дал знак залечь. Пришлось отползти и менять направление.

Ползти!.. Значение этого слова поймёт только тот, кому пришлось хоть раз в жизни ползти на животе по камням, кочкам и колючкам!..

Двигались медленно, осторожно и только к трём часам утра вышли на дорогу. Летом рассвет наступает рано, — нужно было спешить выбрать удобное место, чтобы иметь обзор и в случае необходимости угнать машину или мотоциклет подальше от шоссе.

Целый день лежали в канавке. Было жарко, немилосердно палило солнце, но мы боялись пошевельнуться. По дороге по-прежнему двигались колонны машин, танки, но ничего подходящего не попадалось.

Вечерело. Мы уж собрались было отойти, как вдруг вдали показалась легковая автомашина.

Я толкнул локтем лежащего рядом Левина. Взяв флажок, он выскочил на середину дороги и дал знак машине остановиться. Долговязый, в очках, с трофейным автоматом за спиной, он и впрямь был похож на фрица.