Гранитный чертог

Шли неспешно. На счастье, снегопад унялся, ветер стих, а небо прояснилось. Ощутимо начал покусывать кожу морозец. Метнулась в сторону тропа, которая окружным путем вела в Елогу, что лежала много севернее. И от перекрестка о приближении к Излому возвестили высокие пеньки домовин. Покосившиеся, растрескавшиеся от времени резные домики торчали из только выпавшего снега, и от их вида становилось не по себе. Совсем так, как в разрушенной Речной деревне. Будто десятки духов провожали взглядами и что-то едва слышно шептали вслед. Древнеры еще соблюдали этот древний обычай погребения праха умерших. В большинстве селений он был уже забыт и теперь казался чем-то жутким. Но чем дальше от перекрестка, тем уходящие в глубину леса домовины стали встречаться все реже, а позже и вовсе пропали.

Вокруг деревни и правда строили стену. Не слишком высокий, в две сажени, тын закончили, а вот ворот в проеме еще не хватало. Но на том месте, где они должны быть, стояли часовые, по случаю непогоды закутанные в метущие по земле плащи. И вооруженные копьями. На стене напряженно вглядывались в лица гостей стрельцы.

– И от кого же прячетесь? – не выдержав, обратился Хальвдан к одному из сопровождающих.

Тот покосился недобро и буркнул:

– Мало ли.

И что-то подсказывало, что больше из него и слова не выпытаешь. Что ж, потерпели почести – и будя. Хальвдан ткнул Расенда в бока пятками и обогнал идущих впереди. Кмети поспешили следом. Обернувшись, он крикнул древнерам на ходу:

– Спасибо, что проводили. Дальше мы сами.

И не успели еще мужики высказать возмущение, которое отразилось на их лицах, как Хальвдан, минув часовых, припустил по спиральной улице, уходящей на верх невысокого холма, на котором стояла деревня. Где дом старосты, он помнил прекрасно. Несколько лет назад приходилось частенько там бывать вместе с Драгомиром. Не всегда по радостному поводу.

Деревенские выглядывали из окон и калиток, любопытствуя, кого принесло ни с того ни с сего, да еще и под вечер. Только не похоже было, чтобы они боялись. Знакомый дом старосты медленно выплыл в самой середке деревни из-за окруживших его изб. Раньше он был общинным, там жили сразу несколько семей, и отстроил его еще прапрадед Наяса. Но с течением лет молодежь поддалась влиянию других племен, и каждый стал по взрослении и женитьбе строить себе отдельное жилище. А солидная изба из толстых сосновых бревен осталась старосте и его родне.

Хальвдан остановился у порога – забора вокруг дома не было – и приказал дружинникам ждать снаружи. А сам спешился и постучал в дверь. Внутри послышались приглушенные, полные возмущения голоса.

Но скоро сам хозяин немного приоткрыл дверь и тут же распахнул ее шире.

– Вот уж точно нелегкая тебя сюда принесла, верег, – Наяс въедливо оглядел Хальвдана, не торопясь приглашать его войти. Он постарел: борода совсем побелела, глаза подернулись влагой и потускнели. Однако нрав, видно, по-прежнему остался прескверный.

– Я тоже рад тебя видеть, Наяс. Может, впустишь? Разговор есть.

– Я знаю наперед все твои разговоры, воевода, – тряхнул бородой вождь, но отошел, пропуская в дом. – И люди твои пусть заходят. Брамир, Рислав! Заберите коней и отведите под навес! – крикнул он, обращаясь к кому-то.

Хальвдан махнул кметям рукой. Те подождали, пока двое мальчишек не захлопотали над их лошадьми, и торопливо вошли в избу вслед за ним. Неловко сгрудившись, потолкались в сенях и бочком, один за другим все зашли внутрь. Когда устроились за столом, куда жена Наяса тут же стала расставлять плошки, Хальвдан снова заговорил.

– Слыхал, небось… что с княжескими сборщиками дани приключилось?

– Слыхал, – безразлично пожал плечами Наяс. – Только мы тут при чем?

– А то не знаешь?

– Откуда бы.

Хальвдан хмыкнул и, пошарив в дорожном мешке, который поставил рядом с собой на лавку, достал две стрелы с полосатым сине-бурым оперением. Их-то и нашли кмети на том месте, где перебили всех сборщиков. Староста спокойно скользнул по стрелам взглядом и снова посмотрел на Хальвдана. Ничего не сказал, но вопрос его был понятен. Пришлось пояснять.

– Этими стрелами убили всех наших парней, которые сопровождали обоз. Большинство вытащили, но эти не заметили. Они ваши.

Наяс приподнял редкие брови, взял одну стрелу, покрутил ее в пальцах, рассматривая, и снова отложил в сторону.

– Это не наши стрелы, – проговорил он ровным голосом.

– Отчего же? Мне вот кажется, что очень даже ваши. Знающие люди уже глянули их. И утверждают, что так изготавливаете стрелы именно вы.

– И где же ты нашел такого знающего человека? – с легким интересом спросил вождь.

– Охотников в каждом селении много, – скупо улыбнулся Хальвдан. – Да и в дружине древнеры есть. Ты бы, Наяс, чем препираться, принес бы мне те стрелы, с которыми охотишься сам и твои сыновья. А там видно будет.

Наяс криво усмехнулся, показав выщербленный зуб, и жестом подозвал к себе одного из внуков, который уже вернулся, обиходив дружинных лошадей.

– Брамир, принеси воеводе наши стрелы.