Гранитный чертог

Мальчишка проследил за его движением, кивнул и умчался в другую часть огромной избы. Скоро он вернулся, неся полный тул стрел. Оперения их пестрели разными цветами, уложенные в строгом порядке. Охотнику или воину одного взгляда достаточно, чтобы сразу выбрать нужную. Брамир помедлил, вытащил одну – с сине-бурым оперением – и отдал Хальвдану.

Тот осмотрел ее. Стрела точь-в-точь походила на ту, что он достал из сумки: и наконечник, и даже птица, из перьев которой сделано оперение – та же. К чему Наяс отпирался, если сразу наверняка увидел, что не прав? Хальвдан поднял на вождя взгляд, но тот смотрел на него так же невозмутимо, как и всегда.

– Так что скажешь, Наяс? Стрелы-то ваши.

– Они не могут быть нашими, – упрямо мотнул бородой старик. – Даже если и похожи. Я приказа убивать ваших кметей не давал.

Хальвдан усмехнулся, качнув головой.

– И я должен тебе поверить? Будто не знаю, как давно ты невзлюбил Драгомира. И к княжеству свои земли присоединять не хотел. Любого повода твоим людям было бы достаточно, чтобы взъесться на кметей. Сбор дани – самое милое дело.

Наяс еще раз оглядел лицо Хальвдана, а затем подтянул к себе обе стрелы и, размышляя, пощупал их жесткие перья, провел пальцами по древку сначала одной, а затем другой, пригляделся и брезгливо отложил.

– Что бы там ни случилось столько лет назад, а зла князю и его людям я никогда не хотел. И уж тем более не стал бы убивать их исподтишка, как разбойник какой! Разве когда-то я таил свои намерения? Разве когда-то прятал за спиной нож? Если считал Драгомира сопливым выскочкой – так и говорил; если считал, что ты нахальный курощуп – никогда об этом не молчал.

Хальвдан невольно улыбнулся на его слова.

– Что есть, то есть.

– Так с чего бы мне теперь ввязываться в ссору, в которой победить я не смогу? Будто не знаю, что его войско больше моего. Сядьте вдвоем с князем и подумайте! – резко махнув рукой, Наяс замолчал и поджал губы.

– Да потому что время для того, чтобы воду мутить, сейчас самое подходящее! Вот ты сердишься, Наяс, – нарочито мягко проговорил Хальвдан. – Между тем стрелы-то никуда не делись. Вот они, тут лежат. Похожие, как будто одна рука их делала. А я должен сейчас к кнезу вернуться и сказать, что, мол, староста меня заверил, что это не он. Аж в грудь себя бил, что не его люди твой обоз в лесу подкараулили. А я поверил, добрая душа. Так должно случиться?

Старик устало скривился.

– За каждого из своих людей я ответа не дам. Но никто из них из Излома далеко не уезжал уже, посчитай, с лета. И стрелы такие делают не только в нашей деревне – все древнеры с такими охотятся. Но перед богами могу поклясться, что приказа убивать кметей не давал – и делай с этим, что хочешь. Можешь хоть голову мне на моем же дворе отрубить.

– Думается, живым я отсюда тогда не уеду.

– Мне уже будет все равно, – Наяс смахнул ладонью со стола невидимые крошки.

– И что будет с твоим народом – тоже?

– А ты мне сейчас, верег, не угрожай! Не стращай моим народом.

Старик приподнялся с лавки. Его жена, которая как раз принесла обмотанный полотенцем горшок с ароматной мясной похлебкой, опасливо глянула на мужа и положила ему ладонь на плечо. Хальвдан примирительно поднял руку.

– Я не угрожаю, а предупреждаю. Нам совсем не нужны раздоры со своими же людьми. Но что мы должны думать, если находим там, возле тел кметей, стрелы, похожие на ваши? Поговаривают, и ссора с мытником у вас тут вышла. Оставить это так и безоглядно поверить твоим словам я не могу, сам понимаешь.

Наяс снова опустился на лавку, сложил руки перед собой и посмотрел на него водянистыми глазами.

– Понимаю. Отчего ж не понять.

– Посему, – продолжил Хальвдан, – я оставлю в Изломе отряд кметей, чтобы они приглядели за твоими людьми и тобой лично. Сам же пока остальных древнерских старост расспрошу. И заберу с собой твоего внука, – он протянул руку и потрепал все еще сидящего рядом Брамира по волосам.

Мальчишка вздрогнул и вопросительно глянул на деда. Но тот только вздохнул.

– На цепь меня посадить хочешь, воевода?

– А надо? – Хальвдан дернул бровью. – Если за древнерами не обнаружится никакой вины, то мальчишка будет цел и невредим. Посмотрит, как живут отроки в Кирияте, а может, и сам захочет им стать. Разве плохо? – Старик промолчал. – Вот и я так думаю. Только еще кое-что объясни мне, Наяс. Почему людей своих в сотни отправлять отказался?

Вождь размышлял недолго, будто давно ждал такого вопроса. Он отправил растерянного Брамира в другую клеть, а сам проговорил:

– Между нами часто не было мира. Это верно. Но время сейчас неспокойное. Переломное. И я хотел бы положиться на Драгомира, доверить ему жизни древнеров. Но есть то, что меня беспокоит. Поэтому я и не хочу отправлять своих людей на смерть. Поэтому не хотел присоединять земли к княжеству. А вовсе не потому, что я упрямый старый хрыч, как ты думаешь.

– Ты так говоришь, будто знаешь что-то, что нам неведомо, – Хальвдан подался вперед, не понимая, к чему ведет вождь.