Гранитный линкор

Перепрыгивая опасные щели, карабкаясь по крутым обрывам, взбираясь на отвесные обледенелые скалы, североморцы проникли во вторую линию обороны. Как вдруг задрожали под ними камни, потемнел перед глазами снег и больно стало ушам — огненный смерч обрушился на наступающих. Огонь был всюду. Казалось, стрелял каждый камень.

Скрепя сердце матросы залегли: на рожон не полезешь!

Больше часа бьет артиллерия врага. Еще свирепее строчат пулеметы. Прижались к граниту матросы, голов не поднять. Лежит и Леонид Ерохин, стиснув в руках автомат. Обида грызет сердце: «Что же это? Выходит, не мы их, а они нас прижали!» Он видел, как поднялся в полумраке во весь рост командир роты, выбросив вперед сжатую в кулак руку, хотел что-то крикнуть матросам, да не успел — пулеметная очередь сбила командира.

Решительно поднялся на его место порывистый в движениях молодой командир взвода.

— Товарищи! — крикнул он и тоже свалился.

Матросы неподвижно лежали.

— Захлебнулась наша атака! — крикнул кто-то.— Назад надо!

— Назад путь отрезан! Только вперед! — ответил Ерохин.

Обычно Уточкин быстро ориентировался в любой обстановке боя и всегда находил правильное решение. Еще не было случая, чтобы он не выиграл сражения. Но сегодня почему-то чувство уверенности в успех часто покидало его. Сжималось сердце. Росло беспокойство. Однако он не выдаст своего беспокойства подчиненным.

Атака батальона слабела. Командиры рот докладывали о больших потерях. Огонь вражеской артиллерии нарастал и был губительным. Своя артиллерия молчала. Уточкин знал — нет снарядов, небольшой их запас командующий бережет на крайний случай.

— Перепутаем Шредеру карты и без артиллерии! — Уточкин решительно взял трубку телефона и попросил командира первой роты.

— Лейтенант Колычев убит, — сообщил связист.

— Тогда младшего лейтенанта Кочуру!

— Убит.

Уточкин медленно положил трубку.

— Срочно перенести командный пункт в расположение первой роты! — приказал он начальнику штаба. — Я иду туда!

Когда майор Уточкин в сопровождении автоматчиков подходил к ориентиру Верблюжий горб, расположенному у второй линии вражеской обороны, до него донесся окрик:

— Стой! Стой!

Майор выскочил на бугорок, в полумраке рассмотрел, как с вершины Верблюжий горб, трусливо прячась за камни, бежали два матроса. За ними, поливая из автоматов, гналась небольшая группа вражеских солдат.

Навстречу матросам выбежал майор Карпов.

— Стой! — повелительно крикнул он. И упав за камень, ударил из автомата по вражеским солдатам.

Три вражеских солдата были срезаны автоматной очередью Карпова и остались неподвижно лежать на снегу. Остальные обратились в бегство. Вдогонку с криком «ура!» устремились только что струсившие матросы.

— Плохи у меня дела, Степан, — признался другу Андрей Уточкин.

Ерохин приподнял голову. Над ним нависла дышащая огнем главная скала Гранитного линкора.

— Вот она! —жарко сказал он сидевшему за ближним камнем матросу Камушко, с расстроенным, но решительным и возбужденным лицом, одному из двух, только что проявивших минутную трусость. — Будем там сегодня!.. — И, нахмурившись, строго спросил: — Как это, дорогой, такой конфуз с вами приключился?

— Ды я... сам не знаю,— пробормотал Камушко.— Их пятеро было, а нас двое...

— Струсили, значит?

— Ды нет...

— А как же?

— Страшно стало...

— Вы и убежали?

— Ды мы не бежали — отступали...

— Это, дорогой, и есть трусость!

Камушко ничего не ответил. Он хмуро посмотрел в сторону врага.

— Мне тоже иногда страшно бывает, но я стараюсь не думать об этом, и сам начинаю нагонять на врага страх! — продолжал Ерохин.— Здорово помогает!

— И не убегаешь?

— Никогда!

— Впервые я, понимаешь? Не воевал ведь...— тяжело вздохнул Камушко.

— Не унывай, друг, еще героем будешь!

— А правда, на зло майору Карпову героем стану! — набычился Камушко.

— Почему на зло майору? — спросил удивленный Ерохин.

— Ды он, чай, думает — матрос Камушко струсил...

— И я так думаю.

Камушко ничего не сказал, отвернулся, посмотрел куда-то в сторону. Потом схватил гранаты и автомат.

— Стой! Куда! — цепко схватил вскочившего было Камушко Ерохин.— Убьют...

— Двум смертям не бывать! Один на врага брошусь!..— прошептал Камушко.— Не трус я! Не трус!..

— Ложись! — Ерохин с силой прижал его к камню.

Оглушительно взорвалась упавшая рядом мина. Кто-то глухо застонал. Торопливо прополз усатый санитар. Опять грохнули взрывы. Так и не дополз до раненого санитар — остался неподвижно лежать на задымленном снегу.

— И с нами так будет... — голос Камушко дрогнул.

...Командир батальона майор Уточкин расположился в нескольких десятках метров от противника и с нетерпением ждал, когда начнут действовать фланговые десантные группы. Он был уверен, что тогда противник будет вынужден отвлечь на них основную массу артиллерийского огня и его батальон снова поднимется и проскочит вперед. Соседние батальоны помогут.

— Товарищ майор! — доложил связист,— вас вызывает командир полка.