Граница!

— Чего ты задумался? — усмехнулся барон, словно сканируя Лешку своим взглядом. — Да не боись, капитан, ругать мне тебя не за что. Вчера не мог тебя с докладом принять, ибо готовили доставленного вами самозванца к отправке в столицу. Ну и так потолковать с ним мне тоже нужно было. В общем, особое это задание оттуда, — и он кивнул на потолок, — выполнено нами всеми безупречно. Вывозили негодника вы совсем не там, где предполагали многие большие люди, а ведь именно наш этот третьестепенный вариант как раз таки и сработал. О как! — и он довольно хмыкнул. — Доставили вы его в полном здравии, несмотря на все опасности, и он уже много чего нам интересного наговорил. Главное, о том, кто его и для какой роли там, в Стамбуле, готовил. Но в это… кхм… мы с тобой углубляться, пожалуй, уже не будем. Пусть кому положено с этим там разбираются.

Баранов и Ветров о твоих действиях оставили самые лестные отзывы в письменном виде. Пиши подробный рапорт и ты, отправим все вместе в военную коллегию следующей курьерской почтой. Самое главное, Егоров, ты теперь полностью обелен, и никто, повторюсь, никто здесь тебя больше не сможет лягнуть. Ну а придет время, это наше секретное дело с выходом в Белград оценится по заслугам, ты уж мне поверь, такое власть никогда не забывает. Уж я-то это хорошо знаю, — и Фридрихович довольно, словно бы кот, объевшийся сметаны, улыбнулся.

— Так, по делам в твоей роте я осведомлен. Твой, этот самый, подпоручик из Тобольских, Гусев, меня уже порядком забодал своими докладами и просьбами. Подключайся уже сам и решай все по-хозяйски. Ко мне, как мы ранее и договаривались, только с самым срочным делом, а так, как обычно по четвергам, после обеда.

По поводу твоей роты полной определенности в ее использовании еще пока нет. Понятно сейчас одно, что до самого вывода наших частей из Валахии ей самое место именно здесь. Вы ведь окружающую нас местность хорошо изучили. Особые дела, какие не поручишь строевым подразделениям, тоже только одним вам по плечу. Так что не торопитесь со сборами. До марта месяца вас никто отсюда точно не сгонит. Да вы и сами, небось, не сторонники столь раннего выхода. Прижились тут, полигоны, вон, себе отстроили. Баньки. А кое-кто даже и семью перетащил из-за тридевяти земель да, Егоров? — и он иронично, с прищуром взглянул на Лешку.

«Все-таки сдал меня Баранов, — подумал Алексей. — Ну змей! Ладно хоть не пеняют ни за что!» — и он, вздохнув, кивнул головой:

— Никак нельзя было семью Живана там оставлять, ваше высокоблагородие. Ну вы сами посудите, что им бы…

— Ладно, ладно, я тебе что-нибудь сказал, что ли, в укор? Сам ведь когда-то обещал с этим помочь. Все обошлось, ну и ладно. Пускай прошение о принятии в российское подданство твои сербы подают, а я им в том поспособствую.

— Спасибо, ваше высокоблагородие! — Алексей аж вскочил с места. — Вы знаете, как они нас любят? Да для них что Сербия, что Россия — все едино! Дядя Живана, врач от Бога, лечебную практику уже три десятка лет ведет! Дети все образованные, на четырех языках говорят!

— Капитан! Ты чего меня тут уговариваешь? — оборвал его полковник. — Сказал же — поспособствую во всем! У них, вон, даже родственник в «их превосходительство» выходит. Андрею Степановичу Милорадовичу императрица генерал-майора недавно пожаловала. Чай знаю, за какую семью ты меня тут просишь. Только есть тут некоторые неудобства. Никак им здесь оставаться долго нельзя. Да и твоему оружейнику. Куртом, по-моему, его зовут? Как только наши войска отсюда выйдут, об участи тех местных, кто с нами крепко сотрудничал, можно только сожалеть. Хоть с турками и прописан один из пунктов мирного договора, что они представляют амнистию всем тем, кто воевал на стороне русских. Но ты же знаешь, что эта бумага яйца выеденного не будет стоить, когда они обратно сюда зайдут? Так что мой им совет, пусть готовятся к выходу в пределы Российской империи. Понятно, что на новом месте всем тяжело придется. Но тут, Алексей, им будет верная смерть!

— Понимаю, Генрих Фридрихович, — покачал головой Егоров. — У Шмидтов тут целая мастерская построена. Семейное отлаженное дело ведь в Бухаресте было. Как же ему теперь все бросить?

— Голова, Лешка, дороже кузнечных клещей, напильника и молотка, — вздохнул барон. — С головой можно дело и на новом месте затеять, а вот без нее точно уже не получится. Пока есть время и ничего не предвещает неприятные времена, пусть все, что у него есть, обращает в деньги. Ближе к нашему выходу цены на это могут очень сильно упасть. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

— Так точно, ваше высокоблагородие, — кивнул Алексей. — Спасибо, что предупредили.