Граница!

— Не за что, — кивнул он. — Только имей в виду — это строго для тебя разговор. Сумей его так передать своим людям, чтобы никакой утечки на сторону не было. Месяца через два, конечно, все будут об нашем предстоящем выходе уже говорить. Такое долго не скроешь, но до конца осеннего ненастья чтобы ты не распространялся. Понял меня? Ну вот и ладно. А пока живите здесь, как жили. В войска, вон, уже представления о повышении в чинах приходят. Как это там у вас называется — «золотой дождь» по поводу виктории? Вот-вот он самый, — хмыкнул полковник. — По тебе вот только, Алексей, у меня пока ничего не вышло. Генерал-аншеф самолично твою фамилию вычеркнул из списка на майорство, — и фон Оффенберг досадливо поморщился. — Но ты не журись, капитан, повторяюсь — всему свое время.

— Спасибо, господин полковник. Я даже и не думал как-то об этом, — улыбнулся Егоров. — Вы и сами уж не волнуйтесь так за меня. Мне и в капитанах ходить неплохо. И коли уж вы так о мне заботитесь, позвольте тогда последнюю просьбу?

— Хм, ну давай, — барон с вниманием подвинулся ближе к столу. — Все, что только в моих силах, Алексей.

— Ваше высокоблагородие, я вам уже как-то докладывал про то, что два моих старших унтер-офицера получили инвалидность на поле боя. Это младший сержант Зубов Иван Карпович и подпрапорщик Елкин Потап Савельевич. Зубова, пока я был на дальнем выходе, отправили в Россию, а вот Елкин, пока не затянулась его культя, находится сейчас в гарнизонном госпитале. Мне их очень нужно вытащить, ваше высокоблагородие, из того болота, куда их поместят по случаю инвалидности и по списанию со строевой службы. Отдайте мне их?

— Что значит — отдайте? — полковник непонимающе уставился на капитана. — Поместят куда-нибудь для призора. Без куска хлеба, небось, твоих инвалидов не оставят. И что это за слово такое — «болото»? Ты это, выбирай выражение, Егоров.

— Да это я так, к слову, господин полковник, — поморщился Алексей. — Ну кому они нужны будут, увечные? Один без ноги, другой с культей вместо руки. Сейчас после этой войны столько таких по всей стране бедует. Ну вот зачем нашей казне еще обременение?

— От меня-то ты что хочешь? — фон Оффенберг непонимающе уставился на егеря.

— Генрих Фридрихович, помогите, — Лешка просительно приложил руку к груди. — Ничего мне не нужно. Отдайте этих инвалидов под мой личный присмотр? Вы же сами после войны, как только все успокоится, год на поправку дел и вступление в батюшкино наследство мне обещали? Ну вот я бы и отвез своих увечных унтеров в свое личное поместье. Толку-то от них для государства? Пускай уж у меня доживают под присмотром.

— Хмм… Одна-ако, — протянул озадаченно полковник. — И что ты, так каждого своего инвалида к себе в поместье будешь вытягивать? Оно вообще тебе надо? Ты там, в поместье, сам-то пятый год уже не был. Да там без хозяина, небось, все давно в упадке, а тут еще два лишних едока подъедут.

— Надо, ваше высокоблагородие, очень надо! — выдохнул Алексей. — Я им слово давал, что не брошу! А я за вас, да я на любое задание, Генрих Фридрихович! Вы только прикажите!

— О-хо-хо-о! Лешка ты, Лешка, — покачал тот головой. — Когда уже ты повзрослеешь? Женить тебя срочно надо, чтобы ты серьезнее стал и о всякой блажи не думал.

— Ладно, попробую помочь, коли это для тебя так важно, — наконец, подумав, произнес он. — На-ка напиши на листе их фамилию, имя и отчество. Откуда они сами родом, когда и в какой набор были рекрутированы. Ну, в общем, все, что только про них знаешь. По этому Елкину, что сейчас в госпитале находится, будет, конечно, проще. А вот по сержанту, как ты его там, Карпычем называешь? Тут да-а. Его ведь еще поискать, пожалуй, придется. Россия ведь — она, Алексей, сам знаешь, огромная. Это хорошо, если его где-нибудь в южной губернии пристроят, а если вдруг на уральские казенные заводы в инвалидную команду загонят? Или даже еще дальше. Что, и в Сибирь за ним поедешь?

— Поеду, — кивнул Алексей. — Я же ему слово дал.

— Выходцу из крестьян ты слово дал? — хмыкнул барон.

— Солдату, ваше высокоблагородие! — Алексей твердо посмотрел в глаза полковнику.

Тот пожевал губами и тяжко вздохнул:

— Сказал же, помогу. И все равно, Егоров, женить тебя надо. Ладно, иди давай уже в роту! И раньше следующего четверга чтобы я тебя даже краем глаза здесь не видел! Тут работы невпроворот, а он мне еще дел подкидывает, — ворчливым голосом пробурчал барон вслед егерю.

Глава 5. По-домашнему

— Ваше благородие, там три солдатика из полковых пехотинцев пожаловали, — доложился Егорову дежурный унтер. — Хотят к вам с просьбой о приеме в нашу роту обратиться. Погнать али говорить будете?

— Пусть заходят, — кивнул Алексей, и перед ним предстали два рядовых и капрал с синим погоном на плече.