Граница дозволенного

– В тебе говорит гордыня, амбиции. Но ты не мессия! Ты не спаситель! Спасение наступит только после того, как каждый человек положит жизнь на общий алтарь во имя жизни вида.

– После новостей, которые вы совсем скоро узнаете, люди пойдут за мной, а не за вами. Я дам им шанс, дам им реальную цель! Вам такого и не снилось, Генрих. Ни одному из вас! И даже мой отец не мог о таком помыслить.

– Не завирайся. Ты всего лишь один из немногих удачливых парней. Тебе повезло родиться в богатой семье, но от этого ты не перестал быть одним из многих. Винтом отлаженного механизма. Ты же знаешь, что бывает, когда механизм расшатывается в случае потери одного единственного винтика? Когда расшатываются противовесы?

– Не разговаривайте со мной в таком тоне. Вы не сглаживаете ситуацию.

– Пойми, я стараюсь спасти тебя. Совет не собирался бы просто так.

– Еще раз повторю: не угрожайте, Генрих! Вы явно недооцениваете меня. После смерти отца совет надеялся, что я превращусь в пешку в руках стариков.

– Наоборот, столько надежд возлагалось именно на тебя, Никас.

– И я никогда не замечал этого. А теперь вы угрожаете мне в моем же кабинете. Что вы сделаете? Никто из вас не сможет дотянуться до меня. Вы упустили время! Я скажу так: вам пора уступить. И лучше бы это сделать быстрее.

Генрих покачал головой.

– Мне очень жаль, Никас. Я ехал сюда убедиться, что совет неправ. Но ты лишь подтверждаешь наши опасения. Прости. И извинись от нас перед отцом.

С прытью, никак не соответствующей столетнему старику, Генрих вытащил из-под пиджака что-то молочно-белое и в кабинете раздались два глухих хлопка.

Никас удивленно уставился на пластиковый пистолет. Системы не распознали оружие, позволив старику Крузе пронести его прямо к Никасу Стейли. Покушение удалось, ничего не скажешь. В глазах Генриха не читалось ни сожаления, ни грусти по поводу своего поступка. Сколько раз за свои года он лично убивал человека, решая тем самым возникающие проблемы? Ни одна мышца не дрогнула на морщинистом лице.

– Мне жаль, Стейли. Очень жаль, что твой род вот так обрывается, но мы должны защитить будущее собственных детей. Ты – угроза не только совету, но и каждому человеку внизу. Сидя в башне и разглядывая букашек внизу, вряд ли понимание картины целиком само поднимется в лифте поздороваться.

Ошарашенный, Никас опустил взгляд. В его одежде зияло два небольших отверстия. Попадания пришлись на грудь и верхнюю брюшную полость. Никас дотронулся до ран, а затем, ухмыльнувшись, поднял глаза на гостя.

– Поздно, Крузе. Но систему охраны я улучшу. Отдаю должное. Подобного я не ожидал.

И Никас с легкостью встал на ноги. Вместе с ним со своего кресла поднялся Генрих. Из его взгляда пропала уверенность и спокойствие. Он шокировано смотрел то на лицо парня, то на его раны. Затем он опустил глаза на пистолет, и, вновь выстрелил в Никаса Стейли. Теперь попав в область сердца.

– Почему? Почему ты не умираешь?

Рука Никаса погладила места, куда вошли пули. Он поднял ладонь к лицу, а затем развернул ее Генриху. Она оказалась чиста. Ни капли крови. Старик попятился назад. Его рот раскрылся в удивлении. Вот-вот, и он закричит. Но он лишь медленно отступал.

– Я знал, что рано или поздно подобное произойдет. Спасибо, что сейчас. Теперь я точно уверен в том, что действую правильно, – голос Никаса не дрогнул.

Он направился прямо к Генриху, все еще сжимавшего бесполезный пистолет. С каждым шагом старик оседал ниже и ниже, а из раскрытого рта все сильней и сильней доносился выкрик ужаса.

– Кто ты? – все, что смог выдавить из себя Генрих Крузе, когда Никас подошел к нему вплотную и, взяв за воротник, приподнял над полом.

– Я – Никас Стейли. Сын своего отца. Но я не здесь. Мой разум рассеян. Он одновременно и в этом кабинете, и по всей выжившей Земле, и в космосе. Я умер, Генрих. Три года назад. Но перед этим мои люди успели решить проблемы копирования разума в цифровую среду. И получились андроиды.

– Как? – прошептал старик.

– Вы думаете, что я в своих лабораториях создал что-то новое, верно? Однако, это не так. Зачем мне врать? Мои люди подобрали то, что все ваши инженеры и ученые отбрасывали в мусор, фокусируясь только на нужном для достижения цели, поставленной сверху. Так им казалось. Где же ширина взгляда? Вы могли создать то же самое давным-давно. Вы могли создать сотни андроидов, продлить жизнь людям, ускорить колонизацию других миров, увеличить добывающие и производственные мощности. Но это сделал я!

Генрих часто задышал. Он выронил пистолет, с почти неслышным стуком упавший на ковер.

– Ты… Почему ты не веришь в корабль?

– Да потому что у нас не хватает времени! Ресурсов! Знаний! И никто из вас не решился за столько лет хотя бы попытаться переосмыслить подход к спасению человечества!

Никас замолчал. Старик совсем лег на пол. Его грудь вздымалась высоко вверх, затем медленно опускаясь. Будто столетним телом управляли с помощью нитей невидимые кукловоды.

– Умираете?

Генрих не ответил, глядя над собой.

– Что ж. Я не спасу вас. Считаю ваше нападение официальным объявлением войны.

Никас подошел к стеклу.