Граница джунглей

– Не на главный – туда без оружия не пробиться. Нападем на один из малых постов. Свистуны влепят ребяткам по стрелке, отправят их в аут, и мы обзаведемся оружием. Возможно, в их будке есть устройство для отключения участка периметра – в этом случае сразу уходим в лес, и нас уже не найдешь…

– А если нет такого устройства? Сразу идем на главный пост, где нас уже ждут?

– Наши стрелы не проткнут кожу синих жуков, – подал мысль Дикобраз, и Оса поняла его совершенно отчетливо. – Жуки будут стрелять в нас огнем и убьют.

– Да, конечно… – Оса озадаченно почесала в затылке, нереальность предложенного ею плана стала очевидна. – У тебя есть другие варианты, Выдра?

– Есть только один работающий вариант: если наши новые друзья, представляемые Патакой, вычислят расположение проекта и нападут достаточными силами. Если проведут операцию настолько умело и внезапно, что Нортон и его команда не успеют ретироваться и включить подрыв территории. Все остальные варианты гарантируют нам местечко в аду – в рай, как ты знаешь, элиминаторов не пускает лично апостол Петр. Поэтому я хочу одного: дождаться связи с Патакой, и узнать новости – локализовали они проект или нет. Для нас сейчас это самое важное. Дождемся вечера, и тогда будем решать, как действовать.

– А если проект начнут сворачивать прямо сейчас?

– Мы узнаем об этом немедленно. Свистуны увидят и доложат.

– Все у тебя схвачено, – хмыкнула Оса. – Не понятно только, как при таких талантах ты оказался в столь глубокой заднице.

– По милости твоих талантов, – ответил Выдра. – Ты сделала все для того, чтобы жизнь моя не казалась сахаром.

Глава 18

Оса проснулась от мощного низкого звука, похожего на гудок локомотива. Причем локомотив находился не дальше, чем в двадцати метрах. Оса недоуменно фыркнула и протерла глаза.

Звуки сельвы вклинивались в ее дрему, но никак не могли разбудить, лишь искажали картины снов, превращая их в причудливую фантасмагорию. Грустная мелодия дудочки, барабанная дробь дождя по навесу, астматический кашель и петельный скрип попугаев, истерический визг обезьян – все смешалось в какофонию вечерних джунглей. Оса поднялась на ноги и медленно, осторожно пошла по пружинящему и качающемуся помосту.

Выдра сидел, прислонившись спиной к дереву и играл на пинкилье. Странно он выглядел. Будь на нем пончо, и шляпа, и широкие штаны, и мягкие войлочные туфли, он смотрелся бы как обычный индеец. Сейчас же – голый, в разводах грязи, с жуткой деградантской мордой и длинными кривыми когтями, он выглядел дико и карикатурно – как горилла, играющая на фортепьяно.

Выдра был отличным музыкантом – он профессионально играл на гитаре, и на губной гармошке, и многорядной свирели, и на всяких индейских барабанах и барабанчиках. Один раз Амаранта была свидетелем того, как Томас вел корпоративную вечеринку в Ла-Пасе, лабал в составе блюз-банды древний классический рок-к-ролл на электрогитаре, и пел не хуже Элвиса Пресли – так здорово, что поставил на уши и заставил танцевать всю публику, состоявшую в тот вечер, заметим по секрету, исключительно из сотрудников Службы элиминации, холодных профессиональных палачей. Но все-таки коньком Томаса Уанапаку была традиционная индейская музыка.

Выдра сидел у дерева один. Оса опустилась рядом с Выдрой и скрестила ноги по-турецки. Ей хотелось поговорить о многом, но она не знала, с чего начать. Выдра играл.

Быстрые тропические сумерки на глазах меняли монотонно-зеленый цвет джунглей, сглаживали его яркость, превращали в серую муть, чтобы через полчаса стереть все оттенки и замазать мир беспросветной угольной чернотой.

Снова раздался рев – на этот раз к первому локомотиву присоединился второй. Гудки голосили минут пять, стараясь перекрыть друг друга, а затем смолкли.

– Что это? – спросила Оса. – Яхи развлекаются?

– Нет, яхи так не могут. Это рыжие ревуны. Не слишком крупные обезьяны, но голоса – как у Кинг-Конга. Свистуны имеют только одно отношение к ревунам – они их едят. Уверяют, что очень вкусно.

– А ты ел?

– Боже упаси. Тем более сырыми… По причине отсутствия огня я стал тут полным вегетарианцем.

– Я изменю свою жизнь, – нервной скороговоркой произнесла Оса. – Я думала, что меня не переделает уже ничто – так и останусь до самой смерти стервой, ненавидящей всех, кроме себя. Но ты изменил все, Томас. Ты не представляешь, как мне приятно знать, что ты жив, сидеть рядом с тобой…

– Угу, – буркнул Выдра без особого интереса.

– Нет, правда! И еще… – Оса мотнула головой, отгоняя смущение, столь для нее нехарактерное. – Я люблю тебя, Томас. Я очень тебя люблю!

– Я в курсе, – бесчувственно произнес Выдра. Словно пощечину залепил.

– Я понимаю, что ты зол на меня. Но все будет по-другому, обещаю. Может быть, то, что происходит с нами сейчас – своего рода катарсис, избавление от болезни. Мы с тобой перестали быть элиминаторами. Я – раньше, ты – позже, но это не имеет значения. Главное, что мы уже не лесорубы, мы просто люди. Мы выздоравливаем. Мы выздоровеем, и выживем, и все будет хорошо…