Граница миров

— В Литгрэнде. — Чайка сидела рядом с Андреем на земле и обеспокоенно смотрела ему в глаза. — В Айлегрэнде ты вдруг вывалился из седла и потерял сознание. В ту же секунду, откуда ни возьмись на нас налетел отряд наемников и приказал сдаться. Мы отступили за пределы слобод и посадов, собираясь уматывать из Пограничья, но тут выяснилось, что Гриф может открыть портал. Что и было сделано. Мы вернулись в Литгрэнд, но ты еще долго не приходил в себя. Нимфа, однако, запретила тебя куда-либо транспортировать и вообще трогать. Она сказала, что ты подвергся какому-то чародейскому воздействию, и помчалась за кем-то из профессиональных колдунов-лекарей.

— Так… Ясненько… — Андрей попытался встать, но тут же рухнул обратно, схватившись за ребра. — Черт, кажется, я себе все кости переломал…

— Я помогу тебе, — Чайка встала и помогла подняться Андрею. — Удивительно, — говорила она дорогой, ведя опирающегося на нее сотника в его любимый трактир «Семеро Козлят», — ты и раньше падал из седла. И не только из седла. Ты падал со значительно большей высоты и ничего себе не ломал, а тут… Помнится мне, как ты надрался и рухнул с крыши трактира, причем в полете ты заснул и шлепнулся плашмя. Так даже тогда ты ничего себе не сломал. Даже нос!

Андрей слушал ее болтовню и мрачнел с каждым словом Чайки. Воспоминания нашли в себе силы вернуться, и теперь Андрей отчетливо видел багровые отблески пламени в черных, словно провалы в Ничто, зрачках и на серо-стальной радужке. И снова вспомнились эти странные слова: «Есть только Сумерки».

И кровь вновь капала на портрет удивительно знакомого человека, так похожего на… На кого?

И серо-стальной взгляд, хотя он должен быть… Каким?

И жестокая, уродующая тонкие губы, ухмылка. Презрительно трепещущие тонкие ноздри…

И багровые пятна крови на портрете. И кровь взметнулась ревущим пламенем темницы у Корней Земли; и закричал кто-то — мучительно, обреченно; и огонь стер такие знакомые лица; и рука с полированными ногтями написала что-то кровью…

Кровью Элайна.

И вновь бежал на сотника Серого Отряда седой человек с занесенным клинком и кричал что-то.

«Берегись!» — разобрал по его губам Андрей.

И капала кровь, заливая портрет такого знакомого и…

И рука с полированными ногтями написала кровью: Лишенный Памяти.

Кровью Элайна.

Остались только Сумерки…

Сумерки окрасили комнату в трактире «Семеро Козлят» в неестественные, серебристо-синие, словно бархатные, цвета. Андрей открыл глаза и уставился в потолок, казавшийся ему сводом зала замка.

Андрей не знал, что значили все эти видения, все эти иллюзии. Но они были посланы ему не просто так, а с какой-то целью.

Зачем?

Кажется, этот вопрос он задал вслух, потому что тут же в поле зрения Андрея оказалась Чайка и заботливо пощупала лоб сотника, посчитала ему пульс, легко дотронулась до его губ, проверяя насколько они сухие.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Чайка, скривив губы в улыбке. Андрей уже давно научился понимать эту улыбку и улыбнулся в ответ.

— Нормально. Что опять случилось?

— Когда мы почти добрались до трактира, ты вдруг обмяк и повис у меня на плече. Ты снова потерял сознание. Тогда я потратилась немного и дотащила тебя сюда через портал. Потом я уложила тебя в постель и послала сообщение Нимфе. Пока она добиралась, ты стал метаться в горячке и постоянно повторять: «Сумерки! Сумерки!» А потом пришла Нимфа, и лекарь сказал, что кто-то на тебя давит, чтобы сломать какую-то блокаду чего-то. Ни я, ни Нимфа ничего не поняли, а Колдун, влив в тебя пять ложек эликсира, отчалил…

— Та-а-а-ак… — протянул Андрей. — Час от часу не легче!

— Не бойся, больше с тобой ничего подобного не случится, — поспешила успокоить его Чайка. И вдруг вздрогнула.

«Есть только Сумерки…»

Она не только услышала это, но и вместе с Андреем увидела серо-стальные глаза и отблеск пламени на них.

— Что это? — обескураженно спросила Чайка.

Лишенные Памяти…

— Что это?! — почти закричала Чайка, с ужасом уставившись на Андрея.

— Я не знаю, — устало проговорил Андрей, закрывая глаза. — Это я слышал и видел в бреду.