Граница миров

— Нет, — голос Гюрзы зазвенел. — Никто из них не падет отмоей, — она сделала ударение на этом слове, — руки. Вы — поступайте как знаете.

Гюрза взяла облюбованный ранее кинжал и вышла из оружейной палаты. Тигр долго смотрел ей вслед, размышляя над ее словами. И ни к каким утешительным выводам он не пришел. Ему было неприятно осознавать, что Гюрза права, слишком права…

* * *

Окна трактира «Семеро Козлят» светились теплым янтарным светом, из двери доносился обычный шум: кто-то горлопанил пошлую песенку, кто-то ссорился, а кто-то требовал пива. Андрей улыбнулся этому привычному, так давно привычному гвалту вечернего трактира. И вдруг весь крик и ор перекрыл удивительно красивый, чарующий голос, заставивший умолкнуть всех не только в трактире, но и на улице. Люди останавливались и слушали песню…

Андрей встряхнул головой, отгоняя наваждение, и переглянулся с Чайкой. Все было понятно без слов — вернулась Кобра, довольно долго где-то пропадавшая. Это было хорошо, потому что к кулинарным изыскам шеф-повара «Семерых Козлят» теперь еще прибавится и хорошая музыка,

— Что сегодня будем заказывать? — поинтересовался у Андрея и Чайки возникший из ниоткуда служка, едва они переступили порог трактира.

— Как обычно, — отмахнулась от служки Чайка, и Андрей кивком подтвердил, что согласен с заказом. Он слишком давно посещал трактир «Семеро Козлят», чтобы каждый раз заказывать новые блюда, пробуя то, чего раньше не ел. Так было в первые годы, а потом просто устоялся определенный набор любимых блюд, менявшийся крайне редко. Но вообще-то кухня в «Семерых Козлятах» была лучшей в Литгрэнде. Одна стерляжья уха чего стоила! А расстегайчики с семислойной начинкой или паштет из печени трески! О холодном окороке, нарезанном прозрачными розовыми кусочками и спрыснутом лимонным соком, или же о зайчатине с острым соусом и вообще упоминать не стоило… И все эти изыски подавались по вполне приемлемой цене, а часто и вообще в кредит.

Андрей и Чайка протолкались к Кобре, сидящей по своему обыкновению за угловым столиком и что-то наигрывающей на лютне.

— С возвращеньицем! — проорал Андрей, усаживаясь напротив менестреля. — Ты где пропадала?

— Здравствуйте. — Кобра отставила лютню в сторону и по своему обыкновению уложила локти на стол. — Я пыталась узнать что-либо о судьбе родственников.

Ее колючий серо-стальной взгляд скользнул по сотникам. Андрей тяжело сглотнул и потер виски пальцами. Мучительная боль раскаленной иглой вонзилась в мозг. «Есть только Сумерки…»

— И что? Узнала? — спросила тем временем Чайка.

— Да. Их больше нет среди живых, — жестко проговорила Кобра и отвернулась на секунду.

«Есть только Сумерки…»

— Мои соболезнования. «Есть только Сумерки…»

— Спасибо. «Есть только…»

— Я понимаю, что соболезнованиями их не вернуть, но, клянусь, Лишенные Имен еще заплатят…

«Сумерки. Есть только Сумерки. Сумерки…»

— Заплатят за все. «Сумерки… Есть только…»

— Может, я спою что-нибудь? — Кобра взяла в руки лютню и улыбнулась. — Спою о Сумерках…

«Есть только Сумерки». И серо-стальной взгляд.

— Нет! — Андрей почти выкрикнул это, и Чайка вздрогнула, а Кобра опустила раскрытую ладонь на уже тронутые ее пальцами струны, — Не надо о Сумерках. Спой лучше о любви…

Кобра усмехнулась. Ее холодный взгляд на секунду потеплел, и она запела грустную балладу о каком-то безвестном рыцаре, лишенном наследства отца, любви прекрасной женщины и удачи…

Андрей слушал эту песню, время от времени касаясь висков пальцами. Чайка бросала на сотника обеспокоенные взгляды, но спросить не решалась. Ей почему-то неудобно было это сделать при Кобре. Андрей ее понимал, потому что понимал Сумерки и этот серо-стальной взгляд. Холодный взгляд. Как клинок. Как смерть.

А кровь капала на портрет, кровь капала. Она казалась невиданными алыми цветами на серо-стальном фоне. И рука с полированными ногтями написала: «Лишенный Памяти».

Седой человек кричал: «Берегись!»

И Серый Отряд развернулся лицом к неприятелю, чтобы успеть спасти хоть кого-то.

Кровь капала, стирая лица, стирая Сумерки.

И боль вскипала в серо-стальных глазах, когда огонь темницы у Корней Земли впивался в души…

Души Лишенных Имен.

И эти странные слова: «Так должно быть. Нам не место среди вас».