Граница вечности

После службы девятьсот делегатов на автобусах отправились в студенческий городок Гданьского университета, где в огромном спортивном зале «Оливия» должен был проходить съезд.

Все это было в высшей степени провокационно. Кремль ненавидел «Солидарность». Ничего столь опасного не происходило ни в какой стране советского блока более чем за десятилетие. Демократично избранные делегаты со всей Польши собирались, чтобы провести и принимать резолюции голосованием, а компартия вовсе не контролировала ситуацию. Это был общенациональный парламент во всех отношениях, разве что не по названию. Он получил бы название революционный, если бы большевики не опорочили это слово. Неудивительно, что Советы встали на дыбы.

Спортивный зал был оборудован электронным табло. Когда Лех Валенса вышел на трибуну, на табло зажегся крест и лозунг на латыни «Polonia semper fidelis» — «Польша всегда верна».

Таня вышла к своей машине и включила радиоприемник. По всем диапазонам станции работали в нормальном режиме. Советы еще не осуществили вторжение.

Весь субботний день прошел без драматических событий. Только во вторник Таню снова обуял страх.

Правительство опубликовало законопроект о рабочем самоуправлении, который давал право профсоюзам совместно с руководством предприятия решать вопросы о назначении на рабочие места. Таня с усмешкой подумала, что президенту Рейгану никогда не пришло бы в голову предоставить такие права американцам. Но и в таком виде законопроект показался «Солидарности» недостаточно радикальный, поскольку он не предусматривал право рабочих нанимать и увольнять людей. И тогда съезд предложил провести общенациональный референдум по этому вопросу.

Ленин, должно быть, перевернулся в мавзолее.

Более того, было добавлено положение, согласно которому, если правительство откажется провести референдум, профобъединение организует его самостоятельно.

Таню снова пронзил страх. Профобъединение начинало играть руководящую роль, которая обычно принадлежала компартии. Атеисты завладевали церковью. Советский Союз никогда не потерпит этого.

Резолюцию приняли единогласно при одном голосе против, и делегаты встали и зааплодировали.

Но это было еще не все.

Кто-то предложил направить обращение к трудящимся Чехословакии, Венгрии, Восточной Германии и «всем народам Советского Союза». В нем, в частности, говорилось: «Мы поддерживаем тех из вас, кто решился вступить на трудный путь борьбы за свободное профсоюзное движение». За него проголосовали поднятием руки.

Они зашли слишком далеко, думала Таня. Советы больше всего боялись, что поход поляков за свободу распространится на другие страны за «железным занавесом». И делегаты воодушевляли их именно на это. Вторжение теперь казалось неизбежным.

На следующий день советские газеты неистовствовали. «Солидарность» вмешивается во внутренние дела суверенных государств, вопили они.

И все-таки Советы не стали вводить войска.

* * *

Советский лидер Леонид Брежнев не хотел вводить войска в Польшу. Он не мог потерять доверие западных банков. Он вынашивал другие планы. Камерон Дьюар узнал о них от Стаса.

Для обработки сырого материала, поставляемого Стасом, требовалось несколько дней. Незаметно получить фотопленки при мимолетном контакте было лишь началом. Пленки нужно было проявить в темной комнате в американском посольстве, напечатать фотографии документов и размножить их. Затем переводчик, имеющий доступ к работе с секретными материалами, должен был перевести их с польского и русского на английский. Если он получал сотню или более страниц, что случалось часто, на перевод уходило несколько дней. Потом перепечатка на машинке и ксерокопирование. И вот тогда Камерон мог видеть, что он выудил.

Когда пришли зимние морозы, изучая последнюю пачку документов, Камерон обнаружил тщательно разработанный, детальный план действий польского правительства. Намечалось объявить военное положение, отменить все свободы и соглашения с «Солидарностью».

Это был план на случай возникновения непредвиденной ситуации. Но Камерон с удивлением узнал, что Ярузельский наметил его еще в первую неделю после вступления в должность. Ясно, что он задумал его с самого начала.

И Брежнев упорно оказывал давление на него, чтобы он осуществил этот план.

Ярузельский сопротивлялся до начала этого года. К тому времени «Солидарность» окрепла настолько, что стала способна на ответные действия: рабочие повсюду в стране завладевали заводами, шла активная подготовка к всеобщей забастовке.

В то же время росло влияние «Солидарности», а коммунисты сдавали позиции. Но сейчас рабочие потеряли бдительность.

Они кроме того голодали и мерзли. Дефицитным было все, галопировала инфляция, распределение продовольствия саботировалось коммунистической бюрократией, которая хотела возвращения старых порядков. Ярузельский рассчитывал, что терпение народа лопнет и он сочтет за благо возврат к авторитарному правлению.

Ярузельский хотел, чтобы произошло советское вторжение. Он направил послание в Кремль, в котором прямо спрашивал: «Можем ли мы рассчитывать на военное содействие из Москвы?»