Граница верности

— Я никогда не ссорился с лесовиками, — ответил отец.

— Вот и отлично. Тогда заверьте их ещё раз в своём дружеском расположении. И поскорее.

— Зачем? — нахмурился задетый приказным тоном барон.

— Затем, что все — и Лесной Народ, и крестьяне, и горожане, и даже имперская стража понимают немудрёную истину: «Где появляется Крылатый Орден, там исчезает жизнь». Надеюсь, господин барон тоже в состоянии постичь смысл этой аксиомы.

Альд исчез за окном.

— Подожди меня у Чёрных ворот, — крикнул я ему и бросился к дверям из зала. Что бы ни затевал Альд, Вардежескому баронству это будет лишь на пользу. А если так, то прямая обязанность баронета — помочь ему всем, что будет в моих силах.

Альду я всегда верил безгранично, и за все минувшие пять лет ни разу не пожалел об этом.

+ + +

Над Камисом опять зазвенел благовест, а за соседним столом принялись обсуждать нового инфанта.

— Парнишка смелый. Драйгианы всегда уважают смелость, даже если её проявляет человек. Если инфант сумеет сохранить их уважение, то Крылатый Орден и дальше будет верным защитником Тарина от набегов островитян.

Ярость вскипела во мне мгновенно.

— Победитель не нуждается в оружии побеждённых! — напомнил я трактирным политикам общеизвестную истину.

— Это кого ты посмел назвать побеждённым? — ледяным голосом поинтересовался амбал за самым дальним столом.

Судя по развороту плеч — драйгиан-воин. Такие дубово прямые спины бывают только у них.

Причём та же самая характеристика применима и к их мыслительным способностям.

— Сколько битв Крылатый Орден проиграл драконьерам только за эти полгода? — спросил я.

— Драконьеры уничтожены в Рассветном заливе! — вскочил из-за стола крылатик.

— Уничтожено только большинство личного состава драконьерской дивизии, — уточнил я. — Однако двух уцелевших рот вполне достаточно, чтобы подготовить новых драконьеров и восстановить дивизию. К тому же основной удар по драконьерам нанесён не Крылатым Орденом, а островитянами, которых драконьеры вышвырнули из таринских пределов обратно на Янтарные Острова. Вы появились уже после, когда драконьеры начали подсчитывать потери и врачевать раненых. Крылатый Орден поступил мудро — добивать из-за кустов раненых и воровать славу гораздо менее хлопотно, чем сражаться в настоящей битве.

Крылатик рванулся ко мне с мордобойными намерениями. И спустя мгновение закопошился на брусчатке пола, пытаясь сообразить, где у него руки, а где ноги.

Я пояснил свидетелям:

— Драйгианы — это очень хорошие бойцы. Однако их нельзя назвать непобедимыми.

— Так ты драконьер! — возмущённо заорал крылатик.

Я вежливо поклонился.

— Николас Вардеж, полковой командир дивизии драконьеров, барон Запада, к вашим услугам, сударь.

Крылатик сел на полу, пробормотал нецензурное ругательство. Осторожно пошевелил плечом, почесал лопатку.

— Какого… ты мне трансформу отшиб? Я же теперь целые сутки оборачиваться не смогу. В трактирных драках в зубы бьют, а не в коллатераль.

— Прошу прощения, сударь, но это мой первый опыт трактирной драки. До Лайзарского восстания я в трактирах почти не бывал, а после стало не до драк. Надо было сражаться в более серьёзных битвах.

Драйгиан посмотрел на меня с растерянностью.

— Так ты ещё оттуда? — охнул он.

— Мой отец стал первым, кто присягнул Альду как нашему предводителю.

Драйгиан поднялся, отряхнул одежду, заказал вино и пирог.

— Вы позволите? — кивнул он на стул рядом с моим.

Мне стало любопытно. До сих пор на равных с крылатиками я не беседовал. Часто допрашивал пленных, целую неделю сам был на допросе, обменивался ритуальными фразами с командирами различных орденских соединений, но вот самой обычной ни к чему не обязывающей болтовни с драйгианами у меня никогда не было.

— Я вспомнил вас, — сказал крылатик. — Это из-за вас была уничтожена Таурумская крепость, которую сам Орден считал неприступной. И потому держал там самых ценных пленников. — Он посмотрел на меня с опаской и спросил осторожно: — Почему Альд разрушил крепость? Ведь это отличный стратегический объект. Кто владеет Таурумом, тот владеет всей северной границей Тарина.

— Таурумская крепость никогда не была твердыней защиты, — сказал я. — Она с первого дня своего существования стала каменным мешком смерти и боли. Грязью и скверной на теле Тарина.

— Вы поэт? — спросил вдруг драйгиан.

— Немного. Хотя точнее будет сказать — бард.

Драйгиан немного подумал.

— Вы назвали себя бароном, — сказал он тихо. — Это значит, что ваш отец…