Граница. Выпуск 3

«Беги, — говорит, — и свою группу распускай! Пусть всякий сам спасается, как умеет. Сила на вас идет! Не совладать вам. Сколько казаков на том берегу погубили-перебили! О боже ж ты мой! Власть там теперь совсем другая…»

Не стал я его слушать и в холодную посадил. Часового, поставил. Там он и теперь. Дробину, начальнику заставы, сообщил и тревогу поднял. Разведку выслал. В пути банда обстреляла нашу разведку. Она потеряла двух коней и заняла оборону. С тех пор там оборону и держим. В людях потерь не имели.

— Этим берегом можно добраться до Чирени?

— Трудно. Лесом только можно. Поселок — на том берегу.

— Ну что ж, держите оборону и станицу не бросайте! Надо и тут охрану иметь, и связных оставляйте. Словом, все у вас хорошо. Этого задержанного еще сегодня направьте Дробину. Под конвоем только…

К Чирени нам надо было пробиться непременно. Раз банда взяла курс туда, она может попытаться переправиться через реку и напасть на заставу. Или резню устроить в Чирени.

Путь оказался необычайно тяжелым. И только через часа четыре, покалечив ноги коням, прибыли к Чирени. Наш берег, покрытый лесом, был немного выше, и Чирень хорошо просматривался. Это маленький поселок, в одну улицу вдоль реки. За поселком — довольно широкое поле или заболоченный луг. Печи топились, что видно по дыму из труб, но людей на улице не было. Оседланные кони тремя группами, по полсотне в каждой, стояли в закоулках. Бандитские, конечно. Сами бандиты или забавлялись в поселке или уже чинили суд и расправу, как на Газимуре.

Подошел Черниговский:

— Давайте обстреляем коней из «пушек». Нервы казаков проверим и, может быть, отгоним их от поселка?

— Давай! Быстро только.

Такая «орудийная» стрельба почти безвредная. Забава больше, но иногда и не лишенная эффективности. Делалось это так: винтовки с мортирами устанавливалась в неглубокой лощине или на обратном скате, как пушки на огневой. За ними, по числу мортир, взрывали ручные гранаты, имитирующие выстрел из орудия. Одновременно с этим стреляли гранатометчики. Таким образом обороняющийся улавливал «пушечные выстрелы» и тут же над головой взрывы ружейных гранат, легко принимаемые за шрапнель. Точность стрельбы была ничтожной, и потери от такого огня незначительные, больше случайные. Но пугать можно было. Шутка ли, из пушек палят!

Здесь, в Чирени, переполох поднялся необычайный. Казаки этого «повстанческого полка» бросились к коноводам, сели на первых попавшихся коней и ускакали в сторону леса. Коноводы тут же погнались за ними. Многие кони, оставленные коноводами, без всадников скакали за «полком», а казаки, кони которых ушли или были захвачены другими, резво улепетывали последними.

— Ну полк же! И порядки же у них! Коноводы-то что сделали…

— Бегут здорово. Тяжело будет таких догонять, но придется…

Обратный путь в Урюпино оказался еще более трудным. В топкое болото угодили, валунное, с глубокой и вязкой грязью между камнями.

Хорошо, что со мной был Черниговский. Молодой, но толковый командир, расчетливо смелый и в тайге разбирался. И товарищ что надо!..

После подавления мятежа мы навсегда потеряли Черниговского. Его даже и увольнять не стали, а изгнали. Кулацким сынком, говорили, он оказался. Может, и так. Но могло быть, что его родители уже после, во время его службы, кулаками стали?

Легко и быстро мы в те годы налепливали ярлыки и кулаков, и кулацких сынков. Изредка вспоминали Черниговского. Добром, по-хорошему. Товарища мы в нем потеряли и верного друга.

4

Усталость одолевала, но было не до сна. Прошли уже сутки, и никаких положительных результатов не добыто. Тут сон не берет! И работы тоже много. У Дробина свои заботы — подобрать надежных казаков в разведчики. У меня и у Черниговского — разместить отряд на ночлег, кормление, водопой и перековка коней. И мало ли еще что. И главное — беседа с этим задержанным в Будюмкане.

Товарищи, по-видимому, верно определили — враг! Злобный, неопытный только в таких делах. Труслив тоже и сильно напуган. Смотреть в глаза избегал, изворачивался и врал. Мы уже намечали использовать его для дезинформации и поэтому правды от него и не добивались. Лишь бы он поверил, что мы ему верим и проглотил бы нашу легенду. Ничего больше от него не требовалось.

— Так точно все было. Игнашка Астафьев и которые с ним. Все они только мутят.

— Что же вы, казаки, не остановили его? Арестовали бы.

— Остановить или арестовать Игнашку Астафьева? Он же не один был. С ним сила! — И после, заметив, что проговорился и сказал лишнее: — Я там и не был тогда. Уже неделя, как я на этом берегу Газимура. Собрали нас и послали. Патрулировать будете, сказали, пока лед пойдет…

— Как вы об этих убийствах узнали?

— Сказывали казаки. Узкие там места есть, и через реку можно переговариваться. Казаки подъезжали к реке и передавали.

— Что эти казаки вам говорили?