Граница. Выпуск 3

Грачев, не заметив, что расстрелял все семь патронов в барабане, щелкал курком нагана. Вдруг дверь распахнулась, и фигура с поднятыми руками прижалась к борту. У ног на палубе валялась швабра, с помощью которой японец, видимо, открыл дверь, чтоб не угодить под пулю.

Забыв предупредить боцмана и матросов, с разряженным наганом Грачев спустился вниз. Японец, не опуская рук, попятился в кубрик. В нем, прижимаясь к бортам и переборкам, стояло несколько человек с поднятыми руками и угрюмо, без страха смотрели на Грачева. На переборках торчали кронштейны для каких-то приборов, которые, видимо, успели выбросить за борт.

Рация была еще теплой, но разбита молотком, который тут же валялся на палубе.

С минуту-две Грачев стоял с пустым наганом наготове, пока не подоспел боцман с матросами. Нарушителей обыскали, связали и заперли в шкиперской каюте.

Грачев быстро осмотрел судно, его трюмы были пустыми.

— Товарищ лейтенант, принюхайтесь, — сказал сопровождавший Грачева матрос.

Грачев потянул носом воздух и дернул плечом.

— Ничего не чувствую, ничем не пахнет.

— То-то и оно-то, что ничем. А от любого рыбацкого судна, как его ни мой и ни драй, за два кабельтовых рыбой несет. Значит, маскировались под рыбаков.

— Пожалуй, — согласился Грачев и подумал: «Оказывается, чтоб стать настоящим пограничником, мало еще получить высшее военно-морское образование».

Наши мотористы запустили двигатели кавасаки, боцман на корме закрепил буксирный трос, к штурвалу встал наш рулевой, и кавасаки направился к базе, ведя на буксире осевший носом корабль.

Впервые в жизни Грачев делал прокладку по японской карте с иероглифами, но он запомнил координаты встречи с нарушителем, да и точность была не так нужна, важно добраться до своего берега. К тому же более точную прокладку вел у себя лейтенант Осипов и в любой момент мог подправить Грачева.

На рассвете добрались до базы, сдали задержанное судно и нарушителей. Корабль краном подняли на кильблоки, рабочие ремонтных мастерских и матросы занялись починкой корпуса.

Вспомнив былое, командир бригады подумал, что надо смелее выдвигать молодых офицеров на ответственные самостоятельные должности. Грачев по себе знает, что ничто так не воспитывает командирские способности, как чувство ответственности и гордость от исполненного долга.

3

Перехватчик снова изменил курс, и солнце брызнуло в глаза командиру бригады с неба, со стремительно летящей навстречу кораблю поверхности моря. Прямо но носу темнел каменистый остров с несколькими низкими одноэтажными домиками. Недалеко от острова маячили силуэты стоявших на якоре кораблей. Грачев посмотрел на часы и усмехнулся. Обыкновенному кораблю потребовалось бы полдня ходу до этого острова.

Подошел капитан-лейтенант Субботин и, придерживая рукой на голове черную пилотку, спросил:

— Товарищ капитан первого ранга, на якоре стоит «Двести пятьдесят четвертый» и «Четыреста двадцать седьмой». К которому подходить?

— К «Двести пятьдесят четвертому».

— Есть подходить к «Двести пятьдесят четвертому»!

«Сегодня командир корабля особенно подчеркнуто служебно официален», — усмехнулся командир бригады и качнулся вперед. Рокот двигателей стал глуше, ход резко упал, нос корабля тупо вспарывал море, выворачивая наружу белый мех пены. Перехватчик подходил носом к корме большого охотника, на которой поблескивали два ряда глубинных бомб, похожих на железные бочки, покрашенные черным лаком.

Когда двигатели смолкли, Донеслась задорная музыка. Палубные динамики большого охотника гремели маршем из фильма «Бременскйе музыканты».

С подходом немного не рассчитали, и перехватчик довольно ощутило ткнулся носом в транец «Двести пятьдесят четвертого».

Стоявший у рычагов бомбосбрасывателя командир большого охотника капитан-лейтенант Августинов насмешливо крикнул спускавшемуся с мостика Субботину:

— Крепко меня понюхал, Николай Палыч! Ну и как?

— Это механик зазевался. Чаек считает за неимением ворон, — ответил Субботин.

Грачев нахмурился, фыркнул. Августинов еще хотел что-то сострить, но, увидев командира бригады, умолк на полуслове.

— Я пообедаю у Августинова, — сказал Грачев, проходя мимо Субботина, оперся о плечо матроса, примерился и перепрыгнул на корму большого охотника. Командир перехватчика крикнул:

— Смирно!

И вслед прозвучала команда Августинова. Проводив командира бригады, Субботин, ни на кого не глядя, втиснулся в свою крохотную, как спичечный коробок, каюту и сел, равнодушно глядя перед собой. С палубы доносились оживленные голоса. Соскучившись по берегу, матросы «Двести пятьдесят четвертого» расспрашивали товарищей с перехватчика о последних новостях и разошлись, когда прозвучало:

— Команде обедать!

И снова из динамиков большого охотника понеслись звуки марша из «Бременских музыкантов». Грачев поднялся на мостик и поморщился:

— Что у вас больше пластинок нет, все одну крутите? Не надоело?

— Надоело, товарищ капитан первого ранга, — признался Августинов и, кивнув на воду, добавил: — Но им этот марш больше всего нравится.