Граница. Выпуск 3

Изотов растерянно посмотрел на матроса, еще продолжая думать о разговоре с Субботиным. Потер лоб.

— Погоди, Буранов, сейчас отвечу. Минутку подумаю, — постоял, постоял и улыбнулся: — Когда ехал в эшелоне с новобранцами, предупреждали вас, что водку распивать запрещено?

— Так точно.

— Сопровождавшие вас старшины находили кое у кого бутылки?

— Находили.

— И что делали?

— У всех на глазах с размаху да об рельсу, аж радуга сверкала.

— А если б старшины водку конфисковали и унесли с собой, что бы вы подумали?

— Сами выпьют.

— Теперь понятно?

— Так одно дело водка, а тут шхуна — добро.

— Одно дело наше внутреннее, а другое международное. Мы доказываем, что нам чужого добра не надо, а границу нарушать не смей. — Изотов тронул матроса за рукав и добавил: — К тому же нам нужны однотипные суда, а с заграничной пестрятиной мороки будет больше, чем дела.

Придя домой, Изотов пожалел о последней фразе. Ведь главное было именно в том, что нам чужое не нужно, а границу не трогай.

…И вот идет служба. Перехватчик летит по воде. Всё и все работают, как положено.

Справа по носу показался морской буксир, пузатый, могучий, окруженный пенными бурунами. Перехватчик замедлил ход, потом остановился, нетерпеливо урча двигателями. Бурун под носом буксира опал, и на мачте к самому ноку реи взлетел черный шар, обозначающий, что машина застопорена. На мостик вышел Изотов и, не обращая внимания на командира бригады, досадливо стал махать рукой буксиру, как бы говоря: «Да проходи же ты, проходи. Чего встал?» Потом, сплюнув, направился в рубку, на ходу признавшись командиру бригады:

— По ППСС[3] я же должен уступить ему дорогу, а он ни с того ни с сего лег в дрейф. Испугался, что ли?

— Написали б ему прожектором или флагами, — заметил Грачев.

— Больше времени потрачу. Лучше обойду его с кормы.

Изотов скрылся в рубке. Двигатели взревели. Перехватчик снова поднялся на крыло, обогнул по корме буксир и снова лег на прежний курс. Грачев, рассмеявшись, подумал, что Изотов сманеврировал хоть и не по уставу, но по-хозяйски. Цену времени знает. Потом неожиданно вспомнил, как недавно, в воскресное утро, прогуливаясь с женой, встретил Изотова. В тапочках на босу ногу, в джинсах, в пестрой с короткими рукавами рубашке навыпуск, Изотов стремительно шел, почти бежал, насупив брови, сощурив светлые глаза, и походил на заводского парня-забияку, собиравшегося драться. Увидев командира бригады, не сбавляя шагу, он кивнул:

— Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга.

— Минуточку, Михаил Алексеевич, — окликнул его Грачев.

Изотов остановился, поправил на груди рубашку.

— В магазин? Внезапно гости нагрянули?

Старший лейтенант вздохнул и укоризненно посмотрел на командира бригады.

— Вашими, устами да мед бы пить, Иван Саввич. Васька у меня заболел. Всю ночь орал. Говорить еще не умеет. Что и где у него болит? Врач надавал рецептов — бегу в аптеку, да и в магазин надо, Ирка моя извелась за ночь.

— Чего ж вы поторопились с ребенком? Из-за него, как мне известно, ваша жена с пятого курса ушла.

Изотов пожал плечами и усмехнулся:

— Долго ли не умеючи. Я не возражал, но она сказала, что первенцем рисковать нельзя.

Грачев почувствовал, что жена сжимает ему локоть, и закончил:

— Ну, желаю скорейшего выздоровления Василию Михайловичу и доброго здоровья Ирине… Ирине…

— Юрьевне.

— До свидания.

Изотов заспешил дальше, выпятив грудь, и ветер играл складками рубашки на его спине. Жена Грачева укоризненно сказала:

— Тоже, нашел время для разговоров, заботу и чуткость о подчиненных проявлять. Чего полез в их жизнь. И хорошо, что молодые произвели ребенка, куда хуже, когда живут, гуляют, а детей заводить боятся.

— А я не как командир, а как Иван Грачев говорил с Михаилом Изотовым, — оправдался Грачев.

— Тем хуже. Он же спешит за лекарствами.

5

Обежав заданный район, просветив его радиолокатором, прослушав и прощупав глубину, перехватчик вернулся в базу.

Командир бригады стоял на причале. Казалось, что настил причала под ногами вибрирует и подбрасывает, как палуба. Команда тоже сошла с корабля и курила у обреза с водой, сделанного из старой железной бочки. Возле, как всегда, вертелся Мефиступол, с недоумением следя, как матросы глотают вонючий дым и бросают окурки, которые несъедобно, отвратительно пахнут.

По трапу взбежал главстаршина Бурмистров. Командир бригады подозвал его к себе.

— Как машины работали?

— Нормально. Никаких отклонений не заметили. Температура в отсеке была пятьдесят градусов.

— Тяжело там в выгородке на посту внизу?

Бурмистров задумался, потом кивнул в сторону стоящих у соседнего причала больших охотников.

— На них, бывало, двенадцатичасовую вахту мог стоять, если приходилось. На этом — четыре часа и чувствую — тяжеловато. Шум какой-то давящий и тряска особенная.

— Н-да, нелегко служить на корабле, легком на ходу, — произнес Грачев. — Чего ж вас командир БЧ-5 не подменил? Положено же.

Бурмистров пожал плечами:

— Обычно мы всегда меняемся.

— А сегодня исключение?

— Наверно.

В это время на пирсе появились Изотов и Рогов. Отпустив главстаршину, Грачев спросил инженер-механика: