Граница. Выпуск 3

Затем командир бригады зашел в кабинет начальника политотдела. Капитан I ранга Озеров только что вернулся с окружного семинара политработников и прямо с вокзала направился в бригаду. Под столом темнел маленький чемодан, а сам Озеров, шурша жесткой оберточной бумагой, распаковывал свертки и раскладывал на столе, стульях, подоконнике книги, брошюры и журналы. Увидев Грачева, он выпрямился, откинул со лба волосы, поздоровался и спросил:

— Что у вас новенького?

— Ничего, пока все идет нормально.

Озеров снова зашелестел бумагой. Грачев подошел к столу, начал рассеянно перебирать привезенные книги.

— Что так много беллетристики? Для библиотеки, что ли, Сергей Сергеевич?

— Нет, для себя. — Озеров устало сел на диван рядом с бумажным ворохом, снова поправил волосы и сказал, сокрушенно поглядывая на книги. — Просто беда. Так много надо читать нашему брату — офицерам, а где взять время? Рабочий день загружен полностью. Вечером надо готовиться к очередным занятиям, да и семья у каждого. Теперь у матросов эрудиция такая, что того гляди на политзанятиях вопросами затюкают. Как недавно старшина мотористов с субботинского корабля Бурмистров на лекции о кризисе буржуазного искусства осадил лектора. Спросил вдруг, как лектор относится к последним произведениям и назвал какую-то незнакомую иностранную фамилию. Лектор многозначительно помычал и ответил, что в последних произведениях данный автор не сошел со своих прежних позиций. Тогда Бурмистров, невинно взирая на лектора, заявил, что как это автор мог сойти, когда его фамилию он — Бурмистров — только что выдумал. Хохот. Лекция насмарку. А что зазорного было признаться, что такого автора не знает? Я, конечно, отчитал Бурмистрова за бестактность, но лектора еще больше и ему в путевке написал. А наш начальник клуба лейтенант Зайцев? С каким багажом пришел с курсов, на том и сидит, как транзитник на вокзале. Я уже с ним откровенно поговорил, что он от матросов стал отставать в эрудиции и если так дальше пойдет, то придется откомандировать, — Озеров встал и снова начал разбирать книги. — Вот и приходится недосыпать из-за книг. Буду осваивать методику скоростного чтения. В «Науке и жизни» написано.

Продолжая рассматривать книги и рассеянно кивая в такт словам Озерова, командир бригады произнес:

— Вот что, комиссар…

Грачев обращался к начальнику политотдела в трех формах. По имени-отчеству в повседневной службе, когда речь шла о насущных делах. Или говорил: «Вот что, начПО, бумажки к исполнению по вашей части». Это о проходных, формальных делах, от которых, как говорится, ни жарко, ни холодно, а выполнять надо для птички. Но когда командир бригады был серьезно озадачен, то называл Озерова комиссаром. Так и сейчас:

— …Будем на место Субботина назначать командиром корабля Изотова? Он недостаточно подготовлен, Субботин мало с ним занимался и тем более не давал практиковаться. Но Изотов, как я посмотрел, дело знает, уверен в себе, что немаловажно, и с личным составом ладит.

Озеров снова сел на диван, задумался и вздохнул:

— Не дело это, когда на корабле часто меняются командиры. Для них-то хорошо — практика. Но каково личному составу? Ведь у каждого командира свой подход, характер, своя методика. Только привыкнут, и на́ тебе — новый появился. Да и сами командиры, зная, что командуют временно, болеть за корабль не станут. Думаю, что Изотов справится. Поначалу будет ходить в море с обеспечивающим командиром, а так он офицер толковый и самостоятельность обретет быстро.

— Пожалуй, так и сделаем.

— Да, только давайте, Иван Саввич, сразу станем называть Изотова командиром корабля, а не по-ишачьи И. О. — И. О. Это размагничивающе действует на человека.

— Но Субботин, пока на курсах, будет в нашем штате.

— Приказом отдадим, как положено, тут ничего не попишешь, а перед строем объявим: назначен командиром корабля. Это его сразу подстегнет и на первых порах облегчит командование кораблем.

— Подумаем, — пробормотал Грачев и, не выпуская из рук книги, спросил: — Что было на конференции?

— Доклад о международном положении. Так себе, не очень. Стандартный. Лекции о новом в антисоветской пропаганде и о некоторых тенденциях в современной буржуазной идеологии. Я завтра доложу подробно, сегодня вечером приведу в порядок заметки. Но вот что меня озадачило, я даже резко выступил против. Понимаешь, у некоторых офицеров появилось мнение, что, поскольку у подавляющего большинства матросов среднее образование, то это люди сознательные и поэтому-де к ним надо относиться с меньшей строгостью. Чушь несусветная! Как раз наоборот. Если сознательный, образованный, надо меньше объяснять, а больше и строже спрашивать. Логично?

— Разумеется, — ответил командир бригады. — А насчет Изотова у нас еще есть время подумать.