Граница. Выпуск 3

В штабном коридоре на вешалке темнели набухшие от дождя плащи. Дневальный со штыком у пояса затирал шваброй натекшую с плащей лужу.

— Погоди-ка, — сказал Изотов, стаскивая с себя плащ и стряхивая фуражку. — С моего сейчас побольше натечет.

— Вот уж размокропогодило, — проворчал дневальный. — Льет и льет целую неделю.

— Ничего не попишешь — золотая осень, — рассмеялся Изотов. Одернул тужурку перед зеркалом, попытался причесать упругие вихры. Снова взял фуражку, потер ее верхом волосы, чтоб смочить и, махнув рукой, направился в кабинет командира бригады.

— Товарищ капитан первого ранга, старший лейтенант Изотов по вашему приказанию прибыл.

Грачев показал на свободное кресло возле стола. В другом кресле сидел начальник политотдела.

— Ну как дела на вашем «ковчеге»? Вы не обижайтесь, я в шутку сказал, — спросил командир бригады.

Изотов улыбнулся:

— Мы уже привыкли. А меня на бригаде уже зовут старшим лейтенантом Ноем. Сегодня как закончили корпус, на транце матросы написали название «Обгоняющий птиц».

— Гм, почему? Это же макет.

— По аналогии. Если в мечтах Александра Грина была «Бегущая по волнам», то почему не быть «Обгоняющему птиц»? А то, что это макет и стоит неподвижно, — неважно, лишь бы мысль, идея летела вперед, обгоняя птиц. А дела идут. Гостюнный и Волков добились своего. Они уменьшили объем и, следовательно, вес всех блоков аппаратуры почти на двадцать процентов. Будем оформлять как рацпредложение. Если выйдет, придется изрядно повоевать с заводом. Очень трудно монтировать.

— Ну, молодцы. Так держать. — Грачев посмотрел на Озерова. — Что, комиссар, выдадим военную тайну?

— Выдадим, — кивнул Озеров.

— Пока между нами, Михаил Алексеевич, звонили из управления и сообщили, что подписан приказ о присвоение вашему кораблю звания «Отличный корабль», ну и соответствующее приложение: поощрения и звания старшинам.

Изотов встал:

— Служим Советскому Союзу!

— Это потом, когда придет приказ. А сейчас смотрите не подкачайте.

— Звание оправдаем.

— У вас что-то есть ко мне?

— Так точно. — Изотов с театральным вздохом протянул командиру бригады телеграмму: — Кадры теряем, товарищ капитан первого ранга.

Грачев прочитал вслух:

— Командиру. Дорогой Михаил Алексеевич. Экзамены сдал. Принят. Сам удивляюсь. Большое спасибо. Военно-воздушный поцелуй всем. Курсант Андрей Буранов.

Возвращая телеграмму, Грачев заметил:

— Это не потеря, а приобретение.

Изотов протянул лист бумаги. Грачев стал читать:

— Та-ак. От старшины команды мотористов главстаршины… неточно, уже корабельного главстаршины, коли приказ подписан, Бурмистрова Бориса Дементьевича. Прошу оставить меня на сверхсрочную службу сроком на пять лет. Ходатайствую по существу рапорта. Изотов… Неплохо, комиссар, — Грачев протянул рапорт Озерову и взял у Изотова следующий лист. — От боцмана главстаршины Ожегина Аркадия Савельевича… на сверхсрочную на пять лет… Ходатайствую по существу рапорта. — Грачев отдал рапорт Озерову и взял следующий. — От старшины второй статьи Лаптева Владимира Электроновича. — Грачев расхохотался: — У него отец наверняка двадцать восьмого — тридцать второго года рождения.

— Так точно, тридцатого.

— Конечно, тогда родители резвились, давая имена новорожденным: Вольт, Динамо, Электрон, Искра, Идея, Эра. Кем он до призыва был?

— Токарем-карусельщиком.

— Ха! А у нас в электрики определили. Значит, в отделе кадров развлекались. — Грачев продолжил чтение: — …на сверхсрочную на пять лет. Ходатайствую по существу рапорта. — Командир бригады посмотрел на Изотова. — Вы бы печатку заказали с факсимиле, как у Ильфа и Петрова: «Одобряю. Полыхаев», «Утверждаю. Полыхаев». Фантазии не хватает?

— А зачем она здесь, фантазия-то или беллетристика? Не любовная записка, а резолюция на служебном рапорте. Конкретно, — ответил Изотов и протянул следующий лист. — Вот с этим серьезнее.

— Сейчас-сейчас, — довольный и повеселевший Грачев стал читать: — От комендора старшего матроса Рослякова, тоже на пять лет, тоже ходатайствую. — Грачев вскинул глаза на Изотова: — Это последний или еще есть?

— Пока все.

Грачев посмотрел на Озерова.

— Видал, комиссар? С четырех больших кораблей, где условия службы легче, подали на сверхсрочную только трое, а с этого водобегающего дюралевого существа — четверо! Почти треть экипажа! — И повернулся к Изотову: — Молодец. Долго агитировал?

— Даже не заикался. Наоборот, только твердил: честно от всей души отслужите положенный срок и — на все четыре стороны с чистой совестью свою жизнь устраивать.

— Неплохо, честное слово неплохо.

Изотов осторожно вставил:

— Вы весь рапорт прочитайте.

Грачев снова поднес лист к глазам:

— «В случае невозможности оставить служить на данном корабле, прошу этот рапорт считать недействительным». — Грачев снова взглянул на Изотова: — Неужели он не понимает, что не подряд на работу подписывает и не контракт, а рапорт об оставлении на военной службе? Приказ — и загремел на другой край света.