Границы бесконечности

Неужели это и есть пресловутый объект высшей степени секретности на планете Дагула – лагерь военнопленных номер три? Эта голая… суповая тарелка? Майлз туманно воображал бараки, вымуштрованную охрану, ежедневные построения, тайные подкопы, заговоры с целью побега…

Но силовой купол все упростил. Зачем бараки для защиты пленных от непогоды? Купол эффективнее любой крыши. Зачем охрана? Купол поддерживается извне, и ничто, находящееся внутри, не может его пробить. Не нужны ни охрана, ни построения. Подкопы бесполезны, заговоры с целью побега – бессмысленны. И все благодаря куполу.

Единственными сооружениями, разнообразившими пейзаж, были большие серые пластиковые будки, равномерно распределенные по периметру купола. Скудная деятельность лагеря концентрировалась вокруг них. «Сортиры», – понял Майлз.

Они вошли через временный проход, который закрылся за ними еще раньше, чем исчезла слабая выпуклость в силовой стене. Ближайший обитатель купола лежал в нескольких метрах от них на циновке – точно такой же, какую сейчас держал в руках Майлз. Мужчина чуть повернул голову, чтобы посмотреть на группку новоприбывших, кисло улыбнулся и перекатился на бок, спиной к ним. Больше никто даже не потрудился поднять головы.

– Чтоб меня черти взяли! – пробормотал один из спутников Майлза.

Он и два его товарища невольно придвинулись поближе друг к другу. Раньше все трое, по их словам, были в одном взводе. Майлз встретился с ними всего несколько минут тому назад, на последнем этапе обработки, когда им всем выдали амуницию, полагающуюся заключенным дагульского лагеря номер три.

Единственная пара широких серых брюк. Такая же рубашка с короткими рукавами. Прямоугольная циновка для сна, свернутая в рулон. Пластиковая чашка. Вот и все. Это – и еще номер, написанный на коже. Майлза чрезвычайно раздражало, что проклятые цифры находятся на спине, где их нельзя увидеть. Ему приходилось все время бороться с желанием вывернуть шею, и рука тянулась почесать зудящий участок кожи, хотя зуд был чисто нервного происхождения. На ощупь номер тоже не определялся.

Неподалеку началось какое-то движение, и к ним приблизилась компания из нескольких человек, одетых в живописные лохмотья. Что, их наконец заметили и приветствуют? Майлзу была отчаянно нужна информация. Где-то среди всех этих бессчетных мужчин и женщин – тот, кого он ищет… «Нет, не бессчетных, – твердо поправил себя Майлз. – Их здесь всех пересчитали».

Разбитые останки Третьей и Четвертой мотопехотных бригад. Хитроумные и упорные защитники Гарсоновской орбитальной станции. Второй батальон Уиновеха, взятый в плен почти целиком. И Четырнадцатый отряд коммандос, захваченный при штурме крепости Фэллоу-Кор. А в сумме – десять тысяч двести четырнадцать человек, лучшие солдаты планеты Мэрилак. Точнее – десять тысяч двести пятнадцать, если считать его самого. Следует ли Майлзу считать себя самого?

«Группа приветствия» остановилась в нескольких метрах. Эти люди были крепкими, мускулистыми и выглядели не слишком дружелюбно. В их погасших глазах застыло выражение угрюмой скуки, которую не развеял даже тот осмотр, который они вели.

Две группы – пятеро и трое – оценили друг друга. Трое повернулись и благоразумно пошли прочь. Майлз с опозданием понял, что теперь он остался в одиночестве.

Один и страшно заметен. Его внезапно охватило чувство стыда за свою внешность. Он такой низкорослый, да в придачу еще и весь покореженный… Правда, ноги у него в результате последней операции стали одинаковой длины, но все равно слишком коротки, чтобы убежать от этой пятерки. Да и куда здесь бежать? Майлз вычеркнул бегство из списка вариантов.

Драться? Не будем шутить.

«Ничего не получится», – печально подумал он, направляясь к молчавшим парням. По крайней мере, это более достойно, чем искать спасения в бегстве, а результат будет один.

Он постарался сделать свою улыбку суровой, а не просто глуповатой. Нельзя сказать, что ему это удалось.

– Привет. Не подскажете, где найти Четырнадцатый отряд коммандос полковника Гая Тремонта?

Один из пятерки презрительно фыркнул. Двое зашли Майлзу за спину.

Ну что же, фырканье – это почти речь. По крайней мере, хоть какое-то выражение чувств. Начало, зацепка. Майлз сосредоточился на фыркнувшем:

– Как вас зовут, солдат? Где служили и в каком звании?

– Здесь нет званий, мутант. И родов войск. И солдат. Ничего!

Майлз осмотрелся. Естественно, его окружили. Этого и следовало ожидать.

– Ну, а друзья-то у вас есть?

Говоривший почти улыбнулся.

– Нет.

Майлз подумал, что, возможно, поторопился, вычеркнув бегство из списка вариантов.

– Я бы не был в этом так уверен, если бы…

Сильный удар по почкам заставил его умолкнуть – он чертовски больно прикусил язык. Майлз рухнул на землю, уронив циновку и чашку. Пинали босой ногой. Слава Богу, на этот раз боевых сапог ни на ком нет. По третьему закону Ньютона, ноге нападающего должно быть так же больно, как и его спине. Вот и замечательно. Может, они собьют себе костяшки пальцев, пока будут его колотить до полусмерти…

Один из шайки подобрал недавнее богатство Майлза: чашку и циновку.