Границы достоинств

И товарищ в форме повернулся к выходу. Соня поразилась тому, как искусно некоторые умеют казаться бестолковыми. Теперь кошмарная ночь, ночь в присутствии недремлющих в экстренных случаях подруг, состоится. И никто Соню не спасёт.

***

– Что тут за группа? – Калина бесцеремонно вторгся в аудиторию.

– Тридцать первая, – пролепетала училка.

– Хорошо, – он повернулся к студентам, всматриваясь в лица.

Соня слегка пригнулась.

– Софья, выйди, я тебя жду, – он быстро отыскал её глазами, черноволосую с рассыпанными по плечам локонами.

– Да, да, Алабина, ты можешь выйти, – училка, заволновавшись, несколько раз поправила очки.

Соне осталось только повиноваться. За дверью она натянуто улыбнулась человеку-зверю.

– Малыш, друг наш вернулся! Слышишь? Второй день как выпустили. Гуляем мы сегодня. Хочу тебя с собой взять. В пять заеду…

– А можно я подругу возьму?

– Валяй!

Вот сейчас всё по-другому! Как у нормальных людей. Приглашение и гости, ухаживание, забота! Такое свидание Соню устраивало, а, в сущности, ей всего лишь хотелось добавить немного красок в картину скудной бандитской любви.

Девушка выглянула из окна на продолжительный автомобильный сигнал. «Зализанная» гелем голова Калины торчала из красивого белого авто.

– Малыш! – он махнул рукой.

Соня игриво помахала ему в ответ и тряхнула всё ещё болтающимися бигудюшками.

– Сейчас, Артём, ещё пять минут!

– Ладно, десять, и чтобы у меня была самой красивой!

Это были первые мгновенья расправившего крылышки счастья.

Она плыла по ступенькам под «стоп-кадрами» нескольких пар глаз, восторженно уставившихся на неё из окон автомобилей.

–Красавица она у тебя!

На полпути Артём пересел к Соне на заднее сиденье, заботливо обняв её. Сонина мечта слабо замерцала огоньком надежды.

В кафе девушка чувствовала себя достаточно раскованно и уютно даже в таком обществе, живущем по своим жестоким законам. Дорогое вино и ласковые взгляды приятно вскружили голову. Артём впервые проявил к ней нежность. Нежность, на какую только способен хищник.

Она вышла на воздух, пьянея от звёзд и сигаретного дыма. Как хотелось поделиться своим коротким счастьем с одинокой, таинственной Ночью!

Внезапная боль быстро отрезвила её сознание. Чьи-то грубые пальцы впились в волосы и уткнули её лицо в мужские колени.

– Артём! – успела выкрикнуть девушка перед тем, как ей зажали рот потной ладонью, а голову крутанули так, что шейные позвонки щёлкнули. В ту же секунду она увидела лицо напавшего. Жирное, с раскрытыми вывернутыми губами и сальным взглядом. Один из тех, кого посадили не во главе стола, а на «галёрке». Она вспомнила, как он пожирал её глазами.

Вдруг от резкого удара входная дверь раскрылась. Разгневанный человек-зверь метнулся оттуда как пламя. Получив мощный пинок в бедро, толстяк откатился в сторону, но тут же встал на колени и пополз навстречу ударившему, жалобно и невнятно бормоча:

– Я не хотел…Прости, Калина…Я не знал, что она с тобой. Я не знал, клянусь, как перед Богом…

Артём медленно вытянул вперёд ногу, обутую в крутой бот с кратерной подошвой. Толстяк уставился на эту подошву, зависшую прямо перед его носом, и перестал дышать.

Удар был таким внушительным, что Соня сжала зубы и прикусила язык. Лицо толстяка превратилось в отвратительную красноносую маску, которая всхлипывала и издавала отдельные рваные фразы. Калина с остервенелой лёгкостью хищника поднял свою жертву и швырнул внутрь помещения. Одной рукой смёл нагроможденные на краю стола пустые тарелки. Звон разбитой посуды не побудил, однако, застывших официантов изменить своего положения. Рассвирепевшего Калину попытались остановить его друзья, но тот слушать никого не хотел. Схватив провинившегося в охапку, человек-зверь с силой вдавил его в стол. Рывками начал стягивать с бедняги брюки. Тишина воцарилась гробовая, и было слышно, как оторванные пуговицы раскатились по полу во все стороны. Без всякого стеснения под взглядами двух десятков пар глаз Калина расстегнул ширинку, достал своё «орудие» и под хриплый скулящий плач жертвы несколько раз вонзил его в рыхлый белый зад. После экзекуции обезображенный и униженный толстяк повалился на пол и, рыдая, забился под стол. Первым нарушил молчание хозяин торжества:

– Надо ехать в другое место, здесь праздника уже не получится.

А человек-зверь отыскал ту, которой посвятил сцену мщения, как поэты посвящают стихи своим возлюбленным. Но девушка невольно метнулась от него прочь, и лишь успела добежать до выхода, как её вырвало прямо на ступеньки. Вырвало собственной задушенной мечтой, извращённой, загаженной и уродливой.

Глава 5