Границы достоинств

Соня разрешила себе потянуться в постели и порадоваться двум вещам: её сон грубо не нарушили, а, напротив, посчитались с ним, и секса, наверняка, не будет. Раз человек-зверь не снимает верхнюю одежду, значит, он куда-то спешит.

– Что-то случилось? – спросила девушка полусонно. Ощущение отступающего страха немного побаловало её.

Калина, едва приподняв уголки губ, отрицательно покачал головой.

– Мы куда-то едем?

– Я еду один, а ты сейчас отправишься в общежитие.

– Почему? – она позволила неискренней обиде смешаться с чувством радости перед скорой свободой.

– Так надо. Оставаться тебе здесь нельзя, я могу больше не вернуться.

У Сони от скрытого восторга перехватило дыхание. Она отыскала на измятой простыне свои трусики. Коротенькая комбинация легко скользнула по линиям ещё не оформившегося тела.

Пока Соня распутывала паутинку колготок, Калина подался вперёд. Не спеша, но настойчиво потянул девушку к себе. Та застенчиво скомкала колготки в кулаке.

– Как знать, доведётся ли быть свадьбе или нет, только запомни. Перед матерью моей – ты мне жена. Дождёшься, всё для тебя сделаю на свободе. Захочешь трахаться, я всё понимаю, мало ли мне срок придётся мотать, найди мужика. Но замуж не выходи. Быть женой двух мужей сразу – хуже измены. Детей, смотри, не нагуливай. Я обещал матери подарить внука. Что я забуду тебя – не бойся. Буду любить – сколько дышу.

Он приподнял её и усадил на своё плотное колено.

– А теперь хочу хорошенько насмотреться на тебя.

Ей показалось, что неподвластное уже ей сознание уплывает в желтоглазый омут.

– А теперь пойди, загляни в верхний ящик под зеркалом, – он слегка подтолкнул её ладонью.

Соня выдвинула ящик и присела на корточки перед ворохом мелких вещей.

– Ты покопайся, покопайся.

Сонины пальцы, осторожно вороша содержимое, наткнулись на что-то твёрдое и холодное и вытянули на поверхность… пистолет.

– Это ты его убил? – она качнулась.

– Кого?

– Ну, там, в лесу…

– Не я.

Соня повертела пистолет в руках, набираясь впечатлений от первого прикосновения к спящей в холодном металле смерти.

– Неси его сюда и слушай внимательно. Видишь по обе стороны комнатной двери наличники? Если левый, что у стены, оторвать, откроется небольшой тайник. Эта железная игрушка будет лежать там. Если понадобится, придёшь-возьмёшь. Ключ от хаты возьми себе. О ней мало кто знает, здесь прописан совсем другой человек. Не волнуйся, его ты здесь никогда не увидишь.

За это утро он больше к Софье не прикоснулся и уже в машине, подъезжая к общежитию, на прощанье произнёс:

– Увидимся, жена. До встречи.

Софья никогда раньше не замечала, как легко и приятно вдыхается свобода. Первой в общаге её встретила Светка и сразу ошарашила новостью:

– Знаешь, какое у нас ЧП? Дядя Ольги Варламовой – вовсе не дядя, а, не поверишь, любовничек. Кстати, ты заметила, как она одевается в последнее время? Не хило, правда? А за какие заслуги все это? Не догадываешься?

К сообщению Светки добавила ещё немало деталей Наташка:

– Якобы директриса Лизавета застала их голыми в какой-то квартире или ещё где. А может и ничего такого не было. Но факт, что Оля со стариком ля-ля. Ну, старик даёт! В общем, Лизавета вызвала к себе старосту и поручила ей вынести вопрос об Олином развратном поведении на товарищеский суд. Представь, а наша Лера-холера растрепала всей общаге целый роман собственного сочинения. Все тычут на Олю пальцем, а она закрылась в душе, сидит уже битый час и выходить не хочет.

Софья без стука вошла к «холерикам». Так нарекли вездесущую старосту Лерку и её компанию. Все они были отличницами и безумно гордились этим. Впрочем, гордиться чем-то ещё у них не получалось. Мальчишки на пресных «холериков» внимания не обращали, тем более все они были маломерками, не ходили на дискотеки, не делали макияж и оправдывали это тем, что правильно живут.

– Ну что, староста, зубришь?

– Алабина, предупреждаю сразу, списать не дам.

– А кто тебе сказал, что мне от тебя что-то нужно? Я просто пришла выразить благодарность за твой героический поступок. Партия доверила тебе высокое звание стукачки, и ты его оправдала!

– А ты знаешь, что я попросила Лизавету родителей Ольги не вызывать, чтобы они ничего не узнали.

– Благородно, нечего сказать. Только я почему-то уверена, что ты и до них донесёшь, не расплескаешь!

Последнее, что увидели «холерики» перед внушительным хлопком двери, была Сонина уничижающая улыбка.

Молчаливое присутствие Ольги в кабинке душа выдавал лишь табачный туман, неровным облаком выползающий в пространство.

– Оля, открой, это Софья.

Полминуты никакой реакции, затем щёлкнула задвижка. Девушка, примостившись на подоконнике, то и дело дрожащими пальцами подносила сигарету к губам. На подругу она даже не взглянула. Её лицо с чёрными размазанными полосками следов от слёз выглядело отрешённым.

– Тебе не стыдно? – Сонин голос прозвучал слишком резко в привычной тишине, баюкающий Олино горе.

Та вскинула голову. Она приготовилась к утешениям и очень удивилась тону подруги.

– Все сигареты выкурила, ничего нам не оставила. А мы что курить будем? Не хочешь поделиться?