Границы достоинств

Выбрав самый маленький размер, Руфина повела дочь в примерочную. Юбка никак не хотела держаться на талии девушки, а пиджак бесформенно болтался, точно на вешалке. Напрасно мать, усердно подворачивая рукава и полы пиджака, пыталась придать жалкой трактовке элегантного наряда хоть какой-то вид. Оксана ссутулилась, с унынием взирая на собственное отражение в зеркале.

Высокомерный голос продавщицы кому-то возвестил:

– Сорок шестой у нас остался один, но его уже примеряют.

Руфина посмотрела на грустное лицо дочери и подбадривающее сказала:

– Мы его возьмём. Я что-нибудь придумаю.

Они вышли из примерочной, и Руфина победоносно изрекла:

– Девушка, мы его берём! Заверните!

При этих словах высокая незнакомка оглядела Ксюшу с головы до ног и загрустила. Оксана тихонько тронула листающую деньги мать и попросила:

– Подожди, мама…

И вдруг окликнула красивую незнакомку:

– Простите, вам, кажется, нужен был сорок шестой? Возьмите мой. Возьмите, пожалуйста.

– Дочка, что ты делаешь? – зашептала Руфина. – Мы ведь отстояли столько времени!

– Мама, но на ней костюм сидеть будет лучше. Это же справедливо! А я обойдусь старой одеждой. Мы можем также зайти в “Детский мир”.

Сумки уложены, школьный портфель набит любимыми книгами. И хотя мама сокрушается по поводу лишнего багажа, как можно не взять “Лолиту”, и “Театральный роман”, а также томик стихов Цветаевой? А “Мастер и Маргарита” с его баюкающей магией языка ни за что не останется пылиться на полке в долгом одиночестве! К тому же, книги – единственные друзья Оксаны, делившие с ней даже слёзы.

Ещё в детстве девочка осознала, что не такая как все. Ходить она научилась лишь в пять лет, когда её ноги немного окрепли. Однако, повреждённые болезнью мышцы мешали нормально двигаться. Играть с Оксаной никто не хотел, не звал на улицу. И внимание ей доставалось лишь от какого-нибудь насмешника. Если и находился кто-то, кого привлекала поначалу доброта и щедрость девочки, в скором времени и он терял интерес к не умеющему прыгать и бегать ребёнку. Серое и скучное существование, лишённое элементарного общения, немного скрашивалось непосредственной внутренней жизнью девочки, напрочь отдалённой от реального мира, черпающей образы для фантазий из романтических книг. Оксана с вдохновенной лёгкостью научилась писать стихи, всегда заключая в них красивый, идеалистический смысл. Никто, кроме мамы, не читал этих стихов. Никто не знал о её чувственной, раскрытой навстречу жизни, натуре. Никто, даже сама жизнь. Потому она проходила мимо равнодушно и слепо к тому, кто звал её…

Сверстницы Оксаны возмужали, округлились и влились в мир, где было много современной заводной музыки, модных нарядов и статных мальчиков. Ни один из них никогда не смотрел в Ксюшину сторону. Завоёванные в трудах долгими одинокими вечерами её школьные и литературные успехи на звание достоинств в среде сверстников не тянули. Бесчисленное множество невозвратимых вечеров провела девочка-подросток в одиночестве, с замиранием сердца слушая звон гитары и счастливый смех под окном, и сокрушённо казнила Бога за то, что дал ей жизнь, нелепому и никому не нужному существу.

Окончив школу, Оксана устроилась в библиотеку, расположенную в крохотной пристройке к сельскому медпункту. Проработав помощником библиотекаря два с половиной года, она почувствовала, что больше так жить не в состоянии. Друзей у неё по-прежнему не было. Даже дети, которым Ксюша с любовью отбирала лучшие книги, с любопытством таращились на бледную, странно передвигающуюся особу, никогда не говорили спасибо, а книги возвращали порванными или позже срока.

Девушка отчётливо вдруг поняла, что если срочно и коренным образом не изменит собственную жизнь, то медленно и верно начнёт превращаться в кустарник. Нужно бросить всё: и работу, и родное село, и нескончаемые лечебные процедуры, и даже маму – единственного любящего её человека, и устремиться в самый эпицентр мечты, пугающей своим водоворотом. Но не умолкающей ни на один день!

На вокзале мать и дочь расстались: покупка ещё одного билета плюс обратная дорога – непосильная задача для бюджета женщины. Разложив сумки по полкам и в последний раз удостоверившись в непоколебимости Ксюшиного решения, Руфина расцеловала дочь на прощанье и покинула вагон. Слабеющая от печали, она глядела вслед уходящему поезду и мучилась от сомнений. Твёрдый настрой дочери во что бы то ни стало осуществить задуманное убедил, наконец, её дать согласие на далёкое путешествие.

Профессия режиссёра – заоблачное, почти неосуществимое желание! Руфина понимала это со свойственной ей приземлённостью. Но вспоминая то готовые прослезиться, то горящие необычным светом дочкины глаза, она начинала приходить к мысли, что, возможно, вот такая, не испытанная ею в жизни окрылённость, вот такая жажда достижения цели ведут сильных и лучших мира сего к их высотам.