Границы памяти

Самым важным помещением резиденции был не главный храм, а зал сеансов. Гостям в этот зал вход был заказан. Что там происходило, не знал никто, но Виноградная Лоза поделилась секретом. В центре зала располагалось круглое возвышение. Раздеваясь донага, от шести до восьми эйров садились в общий круг. Взявшись за руки, они погружали себя в сеанс — так они называли состояние, при котором сознание отделялось от тела. Во время сеанса, эйры мысленно пребывали очень далеко. Иногда, в нескольких местах одновременно. Порой, они уходили настолько далеко, что могли потеряться. Именно поэтому, даже сильнейшим требовалась помощь со стороны. Эйры отвечали за храмы, управляли погодой, исполняли особые миссии — иными словами, делали столько всего, что изматывались и физически, и морально. Обычному бахму, по словам Виноградной Лозы, было не дано выдержать и получаса в таком сеансе, а тэну — человеку далёкому от тонких техник — и десяти минут.

Каждый свой день эйры делили на шесть частей. У каждого было своё расписание. Одну шестую часть они проводили в сеансах. После каждого сеанса эйры неукоснительно соблюдали правило обязательного сна. Остальной день делился на пять так называемых актов. Эйры спали пять раз в день, посвящая сну начало каждого акта. Примерно полчаса. Остальное время уделяли прогулкам, беседам, медитациям, играм на сцене и, что особенно поразило Фреда, любовным ласкам. На этом Виноградная Лоза, по просьбе Фреда, остановилась подробнее.

— Мы живём как дети. Настоящим! Нам нельзя алкоголя, табака или дурманящих трав. Тело должно сохранять идеальную гармонию. Но что мы можем себе позволить — это физически любить друг друга.

— Это как? — прищурился Фред.

— В обычное время, когда резиденция закрыта, мы ходим нагими. Нас никто не видит. Но в Симмаратане множество народов, культур, и отношение к наготе у них разное. Поэтому, когда здесь паломники, мы ограничиваемся лёгким флиртом.

— А в обычное время...

— Любовные ласки.

— Так, подожди! Подожди. И до какой степени? В смысле, как... глубо... то есть, далеко эти ласки заходят?

— А разве есть какие-то степени? Настолько, насколько возможно.

— И что, все... со всеми?

— Нам непонятны такие страдания, как ревность и стыд.

— А... только женщины с мужчинами или...

— Почему?

— Так, всё! Я не хочу об этом знать.

— Мужчин у нас много. Правда, они сдержаны и стесняются друг друга. Не понимаю, зачем?

— Кстати, а...

— Ты хотел спросить о беременности? О ней часто спрашивают.

— Да. Как вы этого...

— Запечатанное лоно.

— Что?!

— Никаких последствий. Эйры, чаще всего, бездетны.

— Ясно. Значит, никаких последствий?

— Ничего, кроме наслаждения. Что тебя так смущает? — засмеялась Виноградная Лоза.

— Я родился и провёл большую часть жизни в Сата.

— Ах, ну тогда понятно! В Мире Полярной Звезды очень много табу, связанных с физической любовью. В то же время, из неё делают культ.

— Ага, это точно! — усмехнулся Фред. — Знала бы ты, сколько у нас видов порно.

— Порно? А что это?

Пришлось объяснить Виноградной Лозе, что такое порнография.

— Как же это...

— Мерзко?

— Нет, глупо. Зачем смотреть на то, что делают другие? Ведь сам ничего не чувствуешь.

— Ну, как сказать.

— Почему тогда не показывать, как другие ходят, дышат, едят?

— Собственно, это тоже есть. Это называется кино и сериалы. Некоторые только ими и живут.

— Кажется, я поняла. Кино и сериалы — это что-то наподобие театра, верно?

— Да! Значит, у вас есть театр?

— Конечно. Как и во всех обитаемых тари.

В зале не было ни одного кресла. Вместо них по всему полу были разбросаны подушки. На них можно было сидеть, опершись спиной на подставки с мягкой обивкой, но несколько человек лежали, глядя в потолок. Весь потолок занимало огромное зеркало, отражавшее сцену. Фред занял свободную подушку.

Свет погас. Нет, он исчез. Наверное, ни один кинотеатр в Сата не мог бы воссоздать того же ощущения. Фреду показалось, что всё вокруг внезапно умерло, как тогда, в башне. Он знал, что где-то в зале есть ещё человек пятнадцать, но когда опустилась темнота, а зрители затаили дыхание, можно было почувствовать, словно ты один во всей необъятной Вселенной.

Но вот среди черноты появился огонёк. Пока он был крохотной светящейся точкой, но шестое чувство давало понять, что скоро он займёт собой всё пространство. Разлился чарующий девичий голос.

— Есть легенда, что когда-то давно Вселенная была настолько маленькой, что могла бы поместиться на кончике булавки. Но Вселенная постепенно росла.

Огонёк начал едва заметно пульсировать. Вскоре он вырос до размеров теннисного мяча. Затем ещё больше, став величиной с голову. Шар переливался ярко-жёлтым и красным.

— И однажды случился Большой Взрыв.

Во все стороны из шара протянулись ослепительные лучи. Всё наполнилось светом и жаром. Свет пронизывал тело насквозь. Не было смысла даже закрывать глаза — сияние только обретало розовый оттенок.

— Взрыв был настолько мощным, что породил несколько слоёв материальности!