Границы сред

И я вот такая сижу в северном пригороде Буэнос-Айреса, прямо под окном красивый седой мужик машет красивому черноволосому парню ракеткой и кричит Отра вез! – ну, тренируются они, корт у меня под окном, а что ночь уже, так это их особенно не тревожит, над кортом освещение, над освещением фиолетовый аргентинский закат, а я с ужасом наблюдаю как третьестепенный персонаж раздвигает плечом главных героев – а те, кивнув, подаются в стороны - и выходит вперед и открывает рот, и вся фантастика исчезает, как дым, потому что какая уж тут фантастика, извините. И я стираю. И пишу заново. И опять стираю. План-то был, но все акценты поехали, и веса переменились, а все потому, что реальность, которая тут, здесь, с нами, тоже имеет, что сказать, и мне приходится учитывать и это. А снизу слышатся удары и спокойно, повелительно кричат.Отра вез – по-испански значит «еще раз».Давай.

— Так, — сказала Стефания, уперев руки в боки. Братья переглянулись и разошлись на пару шагов. Легко, как вода.

— Мама, — ответил Остап таким голосом, которым обычно разговаривают родители с детьми, что-то типа «ты же не собираешься устроить истерику прямо в кафе из-за того, что мороженое осталось только клубничное, а ты всегда просишь шоколадное?»Стефания медленно перевела взгляд с сыновей на стену засохшего геля. Долго, неподвижно смотрела туда. Потом посмотрела на выключенный экран. Перевела взгляд на Майю и нахмурилась.

Все молчали.

Стефания подошла к Майе поближе, как будто что-то пытаясь в ней разглядеть. Прищурилась.

Кивнула.

— Должно сработать. Давайте.

Майя вдруг поняла, что правой рукой держится за бусинки на шее, заставила себя отпустить.

Остап огляделся, отошел по нижней линии амфитеатра подальше, обернулся, сверкнул улыбкой, разбежался и всем телом ударился в гель.

Тарас подождал секунд пять, не глядя. Стоял, опустив голову. Потом посмотрел на Стефанию, тоже улыбнулся и повторил за братом — только поджав в последнем прыжке ноги.

Майя и Стефания стояли в шаге друг от друга, но как будто на разных планетах. Смотреть на Стефанию Майя боялась. Хотя, в общем, смотреть было бы неопасно, воздух стал от копоти почти непрозрачным. Дышалось тяжело. Про вентиляцию Тарас не ошибся. Или Остап? Майя вдруг поняла, что ей трудно вспомнить, кто из них говорил какие слова в последние полчаса. Неважно. Она выдохнула и было двинулась к выступившему из геля устройству, но Стефанию выбросила руку, как шлагбаум.

— Подожди.

Из костюма послышался голос Камю:

— Что у вас там происходит?

— Надо посмотреть, хорошо ли очистилось, — ответила Стефания совершенно человеческим голосом. Подошла, аккуратно переступила через то немногое, что оставил гель от ее сыновей и внимательно осмотрела внутри выемки, — да, тут еще клочья висит активные... Подожди-ка.

Оставалось-то немного. Стефания даже умерла не сразу. Майе пришлось оттащить ее тело в сторонку, чтобы пройти к контактам. Ну теперь лишь бы пропустило. Она набрала в грудь воздуха, ощерилась и шагнула в устройство выгрузки биоличности в ИИ.Флоренсан Камю — потом, когда его главной задачей было вспомнить всё как можно доскональнее — сказал так:

— Физически, из помещения, не было ни звука. Но через трансляцию сингулярности, она же принудительно была включена в катере...Он до этого молотил что-то не переставая... я сразу услышал, как она кричит. Интонации не спутаешь. Первые секунд... наверное двадцать... может быть чуть меньше, сейчас трудно сказать... Она кричала от боли. Потом — нет. Живой человек не может кричать ровно, не набирая воздуха заново, было понятно, что это крик мертвого... мертвой. Даже не крик, а какой-то звериный рев, над добычей. Мне кажется, она ему там просто горло перегрызла. Как-то.

По записям, которые вела недосингулярность на орбите значительно выше, в этот момент видно, как что-то сдвигается, мерцает, искрит. Затем резко исчезает маскировка с невероятной запутанной неупорядоченной массы технических построек, кораблей и разнообразнейшей военной техники. И как части этой массы начинают крушить друг друга, где-то просто меняя вектор движения в самую деструктивную сторону, где-то стреляя в самую гущу структуры, где-то запуская моторы в сторону хрупких частей конструкции.

По этим же записям получается, что управление катером Камю и поток сигналов в ее собственную сторону прекратились одновременно. Какой-то из выстрелов там, внизу попал туда, куда нужно. А может быть, общий вес разбалансировки системы превысил критические значения.В общем, к тому моменту, когда в эту систему прибыли силы реагирования, в логове Того уже не было ничего живого. Флоренсан Камю, который вкатил себе инъекцию ожидания, как только понял, что катер дрейфует и не принимает никаких сигналов, был найден, разбужен и участвовал в работах по разблокировке пленного ИИ. Спуститься вниз ему, правда, пришлось — для опознания.