Гравий (ЛП)

Потом произошло событие, которое можно было предвидеть, и, возможно, кто-то его и предвидел, но только не мой отец. Не знаю, произошло ли это с кем-то еще из волонтеров. Я точно знаю, хотя не помню, что отец плакал и целый день ходил за мамой вокруг дома, не выпуская ее из виду и отказываясь ей верить. И, вместо того чтобы сказать ему что-то утешительное, она сказала ему то, от чего ему стало только хуже.

Она сказала, что ребенок от Нила.

Она уверена?

Полностью. Она за всем следила.

Что произошло потом?

Мой отец перестал плакать. Он должен был вернуться к работе. Мама упаковала наши вещи, и мы переехали за город к Нилу в найденный им трейлер. Потом она говорила, что тоже плакала. Но кроме того она говорила, что чувствовала себя живой. Может быть, впервые в жизни действительно живой. Она чувствовала, что ей дали шанс; жизнь нужно было начать с чистого листа. Она бросила свое серебро и свой фарфор, и свои проекты по оформлению дома, и свой цветник, и даже книги на своих стеллажах. Теперь она будет жить, а не читать книги. Она оставила свою одежду в шкафу и свои туфли на шпильках с колодками. Свое кольцо с бриллиантом и свое обручальное кольцо на туалетном столике. Свои ночные рубашки в комоде. Она собиралась хотя бы некоторое время расхаживать по деревне голышом, потому что погода была еще теплая.

Это не сработало, потому что когда она попыталась это сделать, Каро ушла и спряталась в своей кроватке, и даже Нил сказал, что он не в восторге от этой идеи.

Что он думал обо всем этом? Нил. Его философия, как он потом объяснил, заключалась в том, чтобы радоваться всему, что бы ни случилось. Всё – дар. Мы даем и мы берем.

Я с подозрением отношусь к людям, которые заявляют подобное, но не могу утверждать, что у меня есть на это право.

Он не был настоящим актером. Он начал играть, по его словам, для эксперимента. Чтобы посмотреть, что он может узнать о себе. В колледже, прежде чем он его бросил, Нил играл человека из хора в «Царе Эдипе». Ему это понравилось – раскрываться, смешиваться с другими. Однажды на улице в Торонто он столкнулся с одним другом, который шел устраиваться на летнюю работу в новую театральную труппу маленького городка. Нил пошел с ним, потому что не мог придумать ничего лучше, и в результате получил работу, а тот парень – нет. Он должен был играть Банко. Иногда призрак Банко делают видимым, иногда он невидим. В этот раз им понадобился видимый вариант, а у Нила были подходящие габариты. Великолепные габариты. Солидный призрак.

Он в любом случае задумывался о том, не перезимовать ли ему в нашем городе, до того как моя мама огорошила всех своим сюрпризом. Он уже наметил для себя трейлер. У него было достаточно плотницкого опыта, чтобы получить работу по ремонту театра, и это заняло бы его до весны. Дальше загадывать он не хотел.

Каро даже не пришлось переходить в другую школу. Школьный автобус подбирал ее в конце закоулка рядом с гравийным карьером. Она подружилась с сельскими детьми, и, вероятно, что-то объяснила городским детям, которые были ее друзьями в прошлом году, но если у нее и возникли с этим какие-то трудности, я никогда о них не слышала.

Блитци всегда ждала ее возвращения домой у дороги.

Я не ходила в детский сад, потому что у мамы не было автомобиля. Но я не представляла своей жизни без других детей. Когда Каро возвращалась домой, этого мне было достаточно. А мама всегда была в игривом настроении. Как только той зимой выпал снег, мы с ней сделали снеговика, и она спросила: «Назовем его Нилом?». Я согласилась, и мы начали для смеха втыкать в него разные вещи. Потом мы решили, что я должна выбежать из дома при появлении его автомобиля и закричать: «А вот и Нил, а вот и Нил!», но указывать на снеговика. Так я и сделала, но Нил выскочил из машины с такими безумными воплями, он явно мог бы меня переехать.

Это был один из тех редких случаев, когда он вел себя, как мой отец.

Те короткие зимние дни должны были казаться мне странными – в городе фонари зажигали после наступления сумерек. Но дети привыкают к переменам. Иногда я спрашивала о нашем другом доме. На самом деле я не скучала по нему и не хотела жить там снова – мне просто было интересно, куда он исчез.

Хорошие времена в отношениях мамы с Нилом наступали ночью. Если я просыпалась и мне нужно было в ванную, я звала ее. Она приходила счастливая, но не торопилась, набросив какую-нибудь одежду или обмотавшись шарфом, ее запах ассоциировался у меня со свечами и музыкой. И с любовью.