Гравилёт 'Цесаревич'

- Ах беда-то какая... опять вам ехать. И кроме вас - некому. Вряд ли патриарх допустит чужого человека к социалистическим потемкам.

- Вряд ли, - согласился я. - Его можно понять.

- Что мы и делаем, - покивал Ламсдорф. Потеребил бакенбарды. Значит, первое. За ранение вам положена компенсация - полторы тысячи рубликов переведены на ваш счет в Народном банке...

- Помилуйте, Иван Вольфович, за что столько? На эти деньги я авто могу сменить! Вы уж лучше врачей симбирских премируйте!

- А это мысль. Я поговорю с министром... Второе, - он достал просторное, как лист лопуха, портмоне и начал, будто фокусник, извлекать из него бумагу за бумагой. - Вот билет на судно. Отплытие в девятнадцать ровно. Мы решили вас морем отправить. И для конспирации лучше, и для здоровья. Два дня погоды не делают, а морская прогулка вам будет чрезвычайно полезна, мы с медиками консультировались.

Я бы лучше эти два дня дома провел, подумал я, но в слух ничего не сказал, чтобы не расстраивать Ламсдорфа. Видно, что-то заскочило у них в мозгах. Каждый день дорог - поэтому отправить как можно скорее; но два дня погоды не делают - поэтому морем. Ладно, сделанного не воротишь. И действительно, в аэропортах контроль жестче. Больше вероятность, что засекут - если меня секут.

- Вот документы. Теперь вы - корреспондент "Правды" Чернышов Алексей Никодимович. Мы выбрали вашу газету, коммунистическую, по тем соображениям, что догматы учения и проблемы конфессии вам хорошо известны, и при случае вы сможете поддержать разговор более или менее профессионально.

- Резонно, - сказал я.

- Как вы представитесь вашему контрагенту в Стокгольме - в это мы не лезем. Это вам решать, смотря по тому, как договорились вы с Патриархом. Но для остальных сочли за лучшее подмаскировать вас таким вот образом. С редакцией снеслись, они вошли в наше положение. Теперь в отделе кадров у них есть соответствующая бумажка - товарищ Чернышов А.Н., внештатный корреспондент, командирован редакцией для ознакомления с такими-то фондами архива Социнтерна с целью написания серии исторических обзоров для рубрики "Наши корни".

- Да уж, - сказал я, - если версия подтвердится, корешки окажутся будь здоров.

Ламсдорф помрачнел.

- Чем больше я думаю, батенька, тем больше тревожусь. Когда отчет ваш читал, просто волосы дыбом вставали. Коли вы правы окажетесь - то как же они, аспиды, научились людей уродовать! Уж, кажется, лучше бы Папазянов вирус. С природы и взятки гладки, от ее злодейств не ожесточаешься. А тут... Триста сорок шесть невинно убиенных в сорок первом году! Триста восемьдесят два в сорок втором! И это только в Европе! Нелюди какие-то!

- Вот я и хочу этих нелюдей... - я уткнул большой палец в подлокотник кресла и, надавив, сладостно покрутил.

- Думаете, вы один? В том-то и опасность я новую предвижу. Ведь для них смертную казнь опять ввести захочется!

Мы долго молчали, думая, пожалуй, об одном и том же. И сугубо, казалось бы, физический термин "цепная реакция", вдруг всплывший у меня в душе, разбухал, как клещ, от крови, грозя лопнуть и забрызгать дом и мир.

- Этого допустить нельзя, - сказал я. - Ни в коем случае нельзя.

Ламсдорф вздохнул.

- Вы уж поосторожней там, - попросил он. - Под пули-то не лезьте без нужды.

- По малой нужде - под пули, - пошутил я. - По большой нужде обратно под пули...

Ламсдорф смеялся до слез. Но, вытирая уголки глаз, поглядывал с тревогой и состраданием.

- Охрану бы вам, - сказал он, отсмеявшись. - Парочку ребят для страховки, чтобы просто ходили следом да присматривали...

- Мы ведь по телефону уже говорили об этом, Иван Вольфович.

- Гордец вы упрямый, батенька. Все сам да один, один да сам...

- Ну при чем здесь упрямство? Если серьезное нечто начнется, два человека - просто смертники. Одному, между прочим, куда легче затеряться... Это во-первых. А во-вторых и в главных, я еду к Эрику как частное лицо, представитель патриарха. Если он заметит, что меня пасут боевики...

- Да, батенька, да. Резонно. Я потому и подчинился, - он опять вздохнул. - А сердце не на месте. Все сберечь как-то хочется. Так... Что же еще вам сказать? Ага, вот карманные денежки. Чтобы вам не суетиться сразу с обменом - уже в шведских, шесть тысяч крон. И в Стокгольмском Национальном открыт кредит еще на двадцать пять. Счет на "пароль"...

Вы меня просто завалили деньгами! Зачем?

- На всякий случай, батенька, на всякий случай. Хоть что-то. Мы страна богатая, можем позаботится о своих. Кто знает, сколько вам там пробыть придется. Да и мало ли... вдруг... - он сразу запутался в словах, не решаясь назвать вещи своими именами, - лечение какое понадобится. У них же там все за деньги. Счет, говорю, на "пароль". Мы думали-думали, какое слово взять. А тут князь Ираклий позвонил - беспокоился, что-то, дескать, от вас давно весточек нету; ну, и дали мы счету пароль "Светицховели".

Мне стало тепло и нежно, как в вечернем сагурамском саду.

- Спасибо, - проговорил я растроганно. - Это вы мне действительно приятное сделали.