ГРАВЮРА НА ДЕРЕВЕ

- Хорошо! -сказал Кудрин. - Об этом я думал вчера и повторю тебе сейчас. Я сравниваю эту вещь неведомого художника с вещами художников весьма маститых и широко известных по околачиванию порогов в передних всяких руководящих органов и товарищей, которые выпрашивают заказы и подрабатывают. Все они до мозга костей «гражданины», все, как мумия бальзамом, пропитаны революционным мировоззрением и «диалектическим материализмом», хотя понимают в нем меньше, чем свинья в апельсинах. Они тебе в течение месяца отшлепают на саженном полотне что твоей душе угодно. Расстрел так расстрел, заседание так заседание, борьбу за что угодно или против чего угодно, лишь бы исправно платили. И все это пишется без всякого соприкосновения с натурой, по плохим фотографиям, наспех, с великолепным презрением к серости заказчика, которыйв искусстве «ни бе ни ме» и слопает все, что ни подадут проворные попутчики… И вот - эта гравюра. Ее автор наверняка не обивал ничьих порогов и ни в чем не клялся. Сидел над досками, не разгибая спины, может быть - впроголодь, но работал честно и правдиво…

- А откуда это тебе известно? - сухо осведомилась Елена.

- - Вижу по качеству работы… Все же я был художником,- с внезапной горечью ответил Кудрин, - и вот то, что я увидел здесь, поразило меня. Я знаю, что по духу автор этой гравюры чужд нам, даже, возможно, открыто враждебен. Но посмотри, с каким настоящим пафосом и силой он выразил безысходную обреченность свою и своего класса. Тупик, и за ним только пропасть, только эта зловонная глубина канала. Выхода нет!… В этом творческом взлете, в яркости передачи внутреннего движения человеческой души, мысли, в концентрации чувства и есть подлинное искусство. Вот.почему я ставлю эту глубоко чуждую мне всем своим направлевещь выше всех вот этих грошовых «октябрин в клубе», «Калинычей на родине» и прочего ремесленничества. Здесь искусство - там малярство.

- Одна из художественных девушек с рыжей челочкой на лбу захлопала в ладоши. Кудрин обернулся.

- Здесь, гражданка, не театр… Держите ваши эмоции при себе, - сказал он, покраснев.

Елена смотрела на него с обидным сожалением.

- Зашился, Федор! - протянула она не то с досадой, не то с удивлением. - Едем лучше домой. Больше здесь смотреть нечего, а сговориться мы не сговоримся. Как бы твои теории не довели тебя до плохого.

- Ладно, поедем, - ответил Кудрин, остывая.

Они прошли мимо шептавшихся девушек и стали спускаться по лестнице, Вдруг Кудрин остановился:

- Подожди меня минутку в машине, Елена. Я сейчас…

- Что ты еще затеял? - спросила она уже тревожно.

- Пустяки! Один вопрос…

Он взбежал по ступеням обратно и подошел к кассирше.

- Простите за беспокойство… Какая цена номера триста шестьдесят девять? Автор Шамурин.

Мысль приобрести эту гравюру пришла ему в голову совсем неожиданно, пока он спускался к выходу. Зная, что цены на современные картины и гравюры невысоки, он подумал, что не сделает никакой бреши в бюджете, приобретя вещь, которая украсит его пустой кабинет.

Кассирша предупредительно открыла каталог с отметками цен, перелистала его и подняла на Кудрина блеклые глаза человека, обиженного жизнью и осужденного на тоскливое сидение.за столиками выставок. Видимо, сама удивляясь непредвиденному обстоятельству, она робко сказала:

- Извините, гражданин!… Не продается!

- Как не продается? Почему? - опешил Кудрин.

- Не знаю… Вот написано: «Не продается. Собственность художника».

Кудрин помолчал секунду, соображая.

- А адрес художника вам известен?

Кассирша открыла лежавшую слева от нее ученическую тетрадку, порылась в ней и, наконец, назвала Кудрину глухой переулок в конце Мойки, там, где над нефтяной радугой воды, в течение столетий, могучей дугой выгнулась великолепная арка Деламота.

Кудрин записал адрес и сбежал вниз.

- Что у тебя там? - встретила его Елена.

- Курьезная история, - ответил он, я хотел приобрести эту гравюру, но вопреки ожиданию она не продается.

- Ку-пить??? Да ты совсем свихнулся, Федор. Право, тебя надо вздрючить. Картинками задумал украшаться? И какими!… Зачем?

Кудрин не ответил. Машина быстро летела к Невскому, свистя покрышками по свежим торцам мостовой, и задержалась на перекрестке. Кудрин услыхал, что его окликают с тротуара. Подняв голову, он увидел Половцева, машущего ему рукой с тротуара. Рядом с ним стояла Маргарита Алексеевна в легком весеннем пальто с кротовым воротником и в лиловой фетровой шляпке. Кудрин снял кепи и поклонился Маргарите Алексеевне. Половцев подошел к машине, поздоровался с Кудриным. и Еленой, широко отмахнув вбок шляпу.

- Дорогой шеф, куда вы пропали? - заговорил Половцев, - Я звонил вам без результата и уже собирался ехать к вам, Утром мне позвонил дежурный по управлению. Есть телеграмма на ваше имя из Москвы. На завтра в малом Совнаркоме рассмотрение нашей дополнительной сметы. Значит, надо сегодня выезжать.

- Да?… Вот это отлично! Прокатимся, встряхнемся, - сказал Кудрин, обрадованный перспективой побывать в Москве.

- Я уже заказал билеты, - продолжал Половцев.- Вечерком прямо приезжайте на вокзал.

- А сейчас вы куда?