Гражданин

Как только она оторвалась от земли, первый помощник Фэллона убрал по его команде все остальные шасси; последовала серия глухих стуков, а затем все шумы и вибрация прекратились. Набор высоты составлял от 1300 до 1500 футов в минуту, затем стал более плавным. По мере увеличения скорости Фэллон последовательно убирал закрылки, но не сразу, сначала от двадцати до десяти градусов, потом до пяти, до одного, до нуля, и вот наконец «Джамбо» был «чист».

Джон Хиггинс, сидевший в тридцать четвертом ряду, отстегнул плотно обхватывающие его тело ремни безопасности. Он не слишком любил летать и больше всего боялся момента взлета, но пытался не показывать этого семье. Оглядев салон, он заметил хиппи, тот сидел впереди, в четырех рядах от них, в кресле 3C, через проход. Этот длинный проход упирался в переборку, отделяющую туристический класс от бизнес-класса. На их стыке находился камбуз и четыре туалета. Он даже издали видел, как там уже хлопочут четыре или пять стюардесс, готовятся подавать поздний ужин. Со времени, когда они последний раз перекусили в гостинице, прошло уже часов шесть, и Джон сильно проголодался. Он развернулся к Джули и помог ей найти телевизионный канал, по которому показывали мультики.

Вылет из Бангкока обычно производится в направлении к северу. Фэллон плавно уменьшил набор высоты и бросил взгляд из кабины наружу. Ночь ясная, звездная. Позади остался Таиландский залив, на берегах которого раскинулся Бангкок; где-то впереди, за бескрайними горными и лесными массивами, лежало Андаманское море. Между морем и проливом и располагался Таиланд, в свете луны поблескивали бесчисленные рисовые поля, затопленные водой. Казалось, вся территория этой страны состоит из сплошной водной глади. Борт «один-ноль» достиг высоты в тридцать одну тысячу футов и лег на курс в направлении Лондона. Ему предстояло пролететь над Калькуттой, Дели, Кабулом, Тегераном, восточной Турцией, Балканами и Германией – то был один из возможных маршрутов. Фэллон, поставив лайнер на автопилот, сладко потянулся, и тут, словно по сигналу, отворилась дверь, и одна из стюардесс с верхней палубы внесла кофе.

Хиппи, сидевший на 3C, взглянул на маленькую карту, где перечислялись блюда сегодняшнего позднего ужина. Аппетита у него не было, единственное, чего страшно хотелось, так это выкурить сигаретку. Но придется терпеть целых тринадцать часов, а потом начнется вся эта карусель в Хитроу вокруг его большого рюкзака, и только затем он сможет наконец вырваться на волю и подымить всласть. Но лишь через два часа после этого сможет позволить себе сигаретку с марихуаной.

– Мясо, – коротко бросил он застывшей рядом и улыбающейся стюардессе.

Акцент у него был американский, хотя паспорт был выписан на имя канадского гражданина по фамилии Донован.

В офисе, расположенном в западном Лондоне, адрес которого являлся строжайшим секретом, зазвонил телефон. Мужчина за письменным столом взглянул на часы. Половина шестого, а на улице уже темно.

– Да?

– Босс, борт «ноль-один-ноль» вылетел из Бангкока и находится в воздухе.

– Понял, спасибо.

И он тут же опустил трубку. Уильям, он же Билл, Батлер не любил долго разговаривать по телефону. Он вообще не любил много разговаривать. Тем и был известен. Он также был известен как справедливый начальник, ценил хороших работников и не терпел нерадивых. Но мало кто из его подчиненных знал, что некогда у него была любимая дочь, гордость и смысл его жизни. Девушка поступила в университет и вскоре погибла от передозировки героина. Билл Батлер просто ненавидел героин. Но еще больше он ненавидел людей, занимавшихся его распространением. Он стал врагом этих людей, причем очень грозным и могущественным, учитывая пост, который занимал. Его департамент при таможенном и акцизном управлении Ее Величества королевы вел нескончаемую войну против так называемых тяжелых наркоманов. Департамент этот был известен под незамысловатым названием «Удар», и Билл Батлер сделал целью своей жизни наносить самые тяжелые и сокрушительные удары по мерзавцам-распространителям.

Прошло пять часов. Были розданы сотни упаковок с подогретой едой, которая или исчезла с пластиковых тарелок, или же осталась нетронутой, затем пластиковые подносы и стаканчики были убраны. Были опустошены квартовые бутылки дешевого сухого вина, часть из них, что были нетронуты или недопиты, попали в кармашки на спинках впереди стоящих кресел. И вся эта беспокойная, говорливая и шевелящаяся масса пассажиров туристического класса, расположившаяся в кормовом отсеке, мало-помалу утихомирилась.

В специальном отсеке под салоном первого класса два компьютера по управлению полетом вели между собой оживленную болтовню на электронном языке. Поглощали и переваривали информацию из трех инерционных навигационных систем, принимали данные с маяков и спутников, определяли координаты самолета и управляли автопилотом, помогавшим борту «один-ноль» придерживаться строго определенного и заранее запланированного курса.