Гражданин Галактики

— Погляди-ка, Арчи. Тобой начинают интересоваться парни со скрытой камерой.

Я осмотрелся. Это был малый, который стоял на поребрике прямо напротив моего офиса и наводил камеру на мой павильон.

Я посмотрел еще раз.

— Джо, — внезапно у меня внутри похолодело, — это же тот самый красавчик, о котором я тебе говорил. Тот самый, что ввалился ко мне в магазин и заварил всю эту кашу!

— Ты уверен? — спросил он, понижая голос.

— Совершенно! — В этом не было никакого сомнения. Он стоял совсем близко от нас, на той же стороне улицы. Тот самый рэкетир, что пытался всучить мне «протекцию»; та же самая средиземноморская внешность, та же безвкусная одежда.

— Сейчас мы его схватим, — прошептал Джо.

Но эта мысль пришла мне в голову раньше. Я бросился к нему, схватил его за воротник и за штаны прежде, чем он сообразил, что происходит, и пихнул вперед. Мы почти побежали по улице, но я настолько разошелся, что не обращал на это никакого внимания. Джедсон с довольным видом шествовал за нами.

Задняя дверь моего офиса была раскрыта. Я дал этой крысе еще хорошего пинка, так что он перелетел через порог и растянулся на полу. Джедсон был уже у него за спиной. Я закрыл дверь на засов, как только мы вошли внутрь.

Джедсон одним махом перескочил через мой стол и принялся шарить в среднем ящике среда хлама, который всегда набирается в таких местах. Наконец он нашел то, что искал — синий плотницкий карандаш, — и снова оказался за спиной нашего гангстера, прежде чем тот достаточно очнулся, чтобы встать на ноги. Джедсон нарисовал вокруг него круг на полу, почти наступая себе на ноги от спешки, и закрыл его сложным росчерком с завитушками.

Наш невольный гость пронзительно вскрикнул, когда увидел, что делает Джедсон, и попробовал выбраться из круга до того, как он будет закрыт. Но Джедсон оказался проворнее — круг был закрыт и запечатан. Гангстер отлетел назад от границы круга, как если бы он наткнулся на стеклянную стену, и снова упал на колени. Он стоял так некоторое время и непрерывно изрыгал проклятия на языке, который я посчитал итальянским, хотя думаю, что там были ругательства из всех других языков, по крайней мере, из английского — точно.

Джедсон достал сигарету, закурил и еще одну дал мне.

— Давай, Арчи, посидим, отдохнем, — сказал он, — пенса наш дружок успокоится до такой степени, чтобы можно было с ним поговорить о делах.

Ругательства полились из того потокам.

Мы покурили несколько минут, пока поток ругательств не начал стихать. И тут Джедсон скосил один глаз на этого парня и сказал:

— Приятель, а не начал ли ты уже повторяться?

Это его несколько отрезвило. Он сел и огляделся.

— Ну, — продолжал Джедсон, — не хочешь ли ты нам что-нибудь рассказать?

Он проворчал что-то себе под нос, а потом сказал:

— Я хочу позвонить моему адвокату.

Джедсон даже изумился:

— Ты не понял ситуацию. Ты не арестован, и мы не посягаем на твои конституционные права Мы просто наколдовали норку и засунули тебя туда, вот и все.

Парень стал медленно бледнеть сквозь смуглоту своей кожи.

— О, да, — продолжал Джедсон, — мы вполне умеем делать такое — или еще похуже. Видишь ли, ты нам не нравишься. Конечно, — добавил он задумчиво, — мы могли бы переправить тебя в полицию. Понимаешь, иногда у меня бывает очень мягкий характер.

Малый, похоже, совсем скис.

— Тебе и это не нравится? Может, там есть твои отпечатки пальцев?

Джедсон вскочил на ноги и в два прыжка оказался перед ним, но снаружи круга.

— Ну, хорошо же, — резко сказал он, — давай отвечай, и смотри у меня! Почему ты фотографировал офис?

Малый промычал что-то, опустив глаза. Джедсон остановил его:

— Брось вешать мне лапшу на уши, мы ведь не дети. Кто тебя послал?

Тут малый вовсе растерялся и замолчал.

— Очень хорошо, — отреагировал Джедсон и повернулся ко мне. — Есть у тебя вакса или модельная глина, или что-нибудь такое?

— Оконная замазка подойдет? — предложил я.

— То, что надо.

Я подскочил к навесу, где мы хранили материалы для стекольщиков, и вернулся с пятифунтовой банкой. Джедсон с любопытством взглянул на ее содержимое и выволок оттуда добрую пригоршню замазки, затем уселся за мой стол и стал добавлять туда льняное масло до тех пор, пока она не размягчилась в достаточной мере. Наш пленник молча наблюдал за приготовлениями с самыми мрачными предчувствиями.

— Ну вот! Она почти готова, — объявил Джедсон и плюхнул мягкий ком на мою конторскую книгу. Он принялся лепить из нее нечто. Постепенно ком превращался в маленькую куколку около десяти дюймов в высоту. Джедсон, конечно, не художник, но он старался изо всех сил: постоянно поглядывая на человека в круге, как это делает скульптор, выполняя глиняный набросок прямо с модели. Было заметно, как нервозность того парня увеличивалась с каждой минутой.

— Ну, а теперь, — сказал Джедсон, осматривая фигурку из оконной замазки и сравнивая ее с оригиналом, — она такая же уродливая, как и ты. Как это тебя угораздило таким уродиться?

Пленник не отвечал, но потихоньку отползал в самую дальнюю часть круга. Лицо его помрачнело вконец.