Гражданин Галактики

Теперь я — неофициальный корабельный талисман с правом свободного посещения рубки и (иногда) машинного отделения. Конечно, у капитана и в мыслях не было убивать время на обучение меня астрогации; он просто провел меня по рубке, объяснил на детсадовском уровне, что и как, — а я старательно делала большие глаза и всему удивлялась — но интерес его ко мне был чисто человеческим. Он хочет вроде как бы усаживать меня на колени (совсем-то усаживать — для этого он слишком практичен и порядочен), а я не то чтобы позволяю ему это, но стараюсь, насколько возможно, поддерживать отношения — внимаю его рассказам с видом самого озадаченного котенка в мире и позволяю литрами вливать в меня чай. Нет, слушать мне взаправду интересно: никогда нельзя знать заранее, откуда почерпнешь что-нибудь полезное. Вдобавок любая женщина во все времена могла прослыть «очаровательной», просто не перебивая.

Но капитан Дарлинг — не единственный астрогатор на корабле.

Он обеспечил мне право прохода в рубку, от него только это и требовалось. Второй пилот, мистер Суваннавонг, полагает, что я на удивление быстро усваиваю математику. Знаете, он думает, что именно он научил меня решать дифференциальные уравнения! Вообще-то, это правда — если иметь в виду те, ужасно сложные, по которым корректируют вектор тяги корабля, но если бы я не пошла на дополнительные занятия в последнем семестре, то вообще бы не поняла нынче ни слова. Сейчас он показывает мне, как составлять программы для курс-компьютера.

Третий пилот, мистер Кланси, пока еще доучивается, чтобы получить полные права, и у него есть все учебники, какие мне нужны. Он мне тоже охотно помогает. Он ненамного старше меня и вполне мог бы дать волю рукам, однако только круглый дурак пойдет этим неверным путем, когда девушка не делает ему никаких авансов. Мистер Кланси далеко не дурак, а я внимательно слежу за своим поведением.

Может быть, я даже поцелую его — ровно за две минуты до того, как навсегда покинуть корабль. Не раньше.

Короче говоря, все рады мне помочь и считают, что мне очень к лицу такое серьезное Отношение К. Но, честно говоря, практическая астрогация гораздо сложнее, чем я могла себе вообразить.

Я догадывалась, что причина явной (хотя я всегда со всеми приветливо здоровалась) неприязни по отношению ко мне — наше пребывание за столиком капитана. Конечно, брошюрка «Добро пожаловать на „Трайкорн“!», лежавшая во всех каютах, предупреждала, что перемена мест бывает в каждом порту и, по корабельным обычаям, гости капитана избираются из новых пассажиров.

Однако от предупреждения процедура пересаживания приятнее не делается. Мне, например, будет совсем не радостно — покидать стол капитана на Венере.

Но дело, похоже, не только в этом.

По правде, дружески ко мне относились только трое наших попутчиков — миссис Грю, Герди и миссис Ройер. С миссис Ройер я познакомилась раньше всех, и поначалу она мне нравилась, хотя с ней и было скучновато. Зато она была очень приветлива, а скуку, если надо, я могу и перетерпеть. Я встретила ее в первый же день в холле, и она тут же мне заулыбалась, пригласила подсаживаться, начала расспрашивать обо всем…

Ну, я ей в общих чертах рассказала о себе. Сказала, что папочка преподает, мама — домохозяйка, а нас с братом везет в путешествие дядя. Я никогда не хвастаю своей семьей — невежливо, да и не поверят. Куда как лучше, чтобы люди сами узнавали, что в тебе хорошего, а что — плохого, и делали выводы. Хотя не понимаю, что можно такого нехорошего узнать про маму с папочкой.

Когда я назвала свое имя, она сказала:

— Подди? Кажется, в списке пассажиров было как-то иначе…

— Да, полностью «Подкейн», — пояснила я. — В честь марсианского святого; вы, наверное, слышали.

Ничего она такого не слышала, потому что сказала:

— Довольно странно: девочку назвали мужским именем…

Что ж, имя у меня и вправду необычное, даже для Марса. Только по другой причине.

— Возможно, — согласилась я. — Но у марсиан ведь понятие пола довольно условно.

Она заморгала.

— Ты… шутишь?

Я начала было объяснять, что марсиане вообще бывают какого-нибудь из их трех полов только в самом начале зрелого периода и на очень короткий — относительно — срок, но вскоре умолкла: ей это все было как об стенку горох. Миссис Ройер просто не могла себе представить, как можно жить иначе, чем она. Пришлось в срочном порядке переключаться.

— Святой Подкейн жил ужасно давно; даже никто не знает точно, мужчина он был или женщина. Остались только легенды.

Конечно, в легендах этих все ясно и понятно. Многие ныне живущие марсиане считают себя потомками святого Подкейна. Папочка говорит, марсианская история на миллионы лет назад известна гораздо лучше, чем земная двухтысячелетней давности. Во всяком случае, большинство марсиан включают в свои длиннющие перечни имен (у них каждое имя — кратенькая родословная) и «Подкейн». Согласно традиции, всякий, кто носит его имя, может воззвать к его (ее — или как-то еще) покровительству в трудную минуту.