Гражданин Города Солнца. Повесть о Томмазо Кампанелле

А на воле тем временем шла своя жизнь, происходили перемены. Менялись вице-короли. К каждому из них Кампанелла обращался с прошениями о пересмотре дела. Иногда брезжила надежда. Потом и она оказывалась призрачной. Менялись не только вице-короли в Неаполе. Менялись папы в Риме. Климента VIII, при котором Кампанеллу заточили, на несколько недель сменил Лев XI, потом на долгие годы Павел V, это при нем Кампанелла провел в заключении шестнадцать лет, и, наконец папой стал Григорий XV.

Среди многих работ, написанных в заключении, у Кампанеллы был трактат, названный по первым строкам псалма «Вспомнят и обратятся…» В нем шла речь о путях и средствах обращения в христианство всех народов, исповедующих иные верования, об объединении их в одну семью. Кампанелла был искренне убежден: все разобщающее людей — зло, все объединяющее их — благо. А что может объединить лучше, чем единая христианская вера? Вот только понимал он ее по-своему. Ему скоро напомнили об этом те, кому надлежало толковать, какой должна быть вера.

Кампанелла посвятил свой трактат новому папе и переслал его вместе с другими сочинениями в Рим. Григорий XV читать эти бумаги не стал. Их передали кардиналу Роберто Беллармино. Кардинал — автор многих богословских сочинений — был главным ревнителем чистоты веры. Ему принадлежало решающее слово и в инквизиции и в цензуре. Это он был главной фигурой годы назад в процессе против Бруно. Это он направлял преследования Галилея. И к нему на отзыв попали труды Кампанеллы. Полагая себя великим церковным писателем, Беллармино терпеть не мог, когда кто-нибудь другой пробовал писать на подобные темы. Сочинение Кампанеллы он объявил не соответствующим учению святой церкви, а заодно напомнил, что и все прежние его труды признаны еретическими.

…Европейская известность Кампанеллы была уже такой, что с ней Конгрегация Индекса ничего не могла поделать. Вырвавшиеся из-под ее власти сочинения философа-бунтаря уже нельзя было отнять у людей, запретить, уничтожить. Мысли, высказанные в «Городе Солнца», прозвучали и были услышаны. Государство, созданное воображением Кампанеллы, где каждый трудится для общины, а община заботится о каждом, где труд почетен, науки уважаемы, где ничего не жалеют, чтобы дети выросли образованными, где радость — одна из важнейших основ бытия, пленит многих, книга, посвященная этому государству, оказалась одной из немногих книг, что пишутся на века. И голос Кампанеллы в защиту безусловной свободы научного исследования, прозвучавший в его «Апологии Галилея», тоже услышан. И стихи его, бичующие спесь, ложь, лицемерие, тиранство, себялюбие, невежество, робкую покорность, стихи, воспевающие разум, добро, красоту, правду, свободу, мудрость, высокие знания, служащие людям, прозвучали, услышаны, не забыты. Его сочинения — частью в списках, частью опубликованные — читает вся образованная Европа. В Неаполь ради свидания с ним приезжают издатели из других стран. У некоторых такие рекомендации, что власти не могут отказать им в свидании с сочинителем. Небольшая подробность, что автор все еще в тюрьме, обходится при переговорах обоюдным молчанием. Странность великого человека — он принимает своих посетителей в комнате с решетками на окнах…

Не всем, кто приезжал к нему, удавалось напечатать его труды, некоторые, поразмыслив, сами отказывались от этой попытки. Самоотверженно выполнил свое обещание верный Адами.

Отношения между Римом и Мадридом оставались сложными и даже снова обострились. Вокруг калабрийского процесса, насчитывавшего уже четверть века, продолжались споры. А в Мадрид шли прошения от калабрийцев. Люди, не забывшие Кампанеллу, уверяли короля, что их земляк двадцать пять лет несет муки ни за что. А тот, за кого они заступаются, в красноречивейших письмах доказывал, что выступал лишь против нерадивых властей Неаполитанского королевства, но был всегда преданным сторонником великой Испанской монархии, о чем свидетельствуют его многие сочинения. Кампанелла устал добиваться свободы, но не прекратил этих попыток. У него вновь появилась надежда. Между новым вице-королем герцогом Альбой и Святой Службой пробежала черная кошка. Герцог Альба во всеуслышание заявил, что не нуждается в предписаниях, даже если они исходят из Рима.

Конец мая. В Неаполе уже лето. Днем на дворе Кастель Нуово нестерпимо жарко. Каменные плиты источают тепло. В домах, где живет стража, закрыты ставни с вырезанными в них сердечками. Все живое прячется в тени. На пустой тюремный двор выводят старого сутулого человека. Он старается шагать твердо, но каждый шаг ему дается с трудом, он оступается. По крепости разносится весть:

— Кампанеллу снова уводят!

Нет, на этот раз его не уводят.

Его отпускают.