Гражданин Города Солнца. Повесть о Томмазо Кампанелле

Что ответить этим людям, честным, добрым, работящим? Сказать: «Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую»? Совесть не позволяет! Неужели когда-нибудь будет существовать мир без камер с запорами на дверях, без решеток на окнах? Где никто не ограбит бедняков, где все будут жить по справедливости. Где никого не ввергнут в темницу за то, что он ищет истину и думает о ней по-своему. Неужели нельзя создать такой мир? И что нужно сделать, чтобы создать его? Почему он до сих пор, думая о тайнах природы, так мало размышлял об этом? А ведь сколько веков тревожит людей подобная мысль! Когда-то римский историк Корнелий Тацит написал такие слова: Rara temporum felicitas, ubi quae velis sentire et quae sentias dicere licet — «Какая редкость счастливое время, когда можно чувствовать, что хочешь, и говорить, что чувствуешь». Это сказано почти за полторы тысячи лет до того, как Кампанелла прочитал слова Тацита, почувствовал в них горестный вздох сожаления и понял — не о своем времени говорит Тацит. Оно тоже не было таким, о котором он мечтал. Было ли когда-нибудь такое время? У каждого века находился свой Сократ, и каждому Сократу подносили свою чашу с цикутой.

Кампанелла ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел.

Только поначалу, после того как вышел из темницы, не мог спать в комнатах с закрытыми дверьми. Вот и в пути предпочитал укладываться на ночь под открытым небом. Долго лежал без сна, глядел в черное небо, на звезды глядел — их тайны по-прежнему влекли его. С каким светилом связана его судьба и как прочитать ее в небе?

В порту Кампанелла разговорился с возчиками, которые с торговыми обозами несколько раз в год совершали путь из Неаполя в Рим. Коренастые, дочерна обожженные солнцем, громогласные парни объяснили монаху с измученным, серым лицом, как добраться до Рима. Старший стал чертить палочкой на пыльной каменной плите:

— От Неаполя берегом пойдешь на Террачину — конец немалый, потом — на Неттуно, тут денек отдохни, свернешь на Веллетри, доберешься до Тибра, вот ты и в Риме.

— Сколько времени потребуется на сей путь?

— Видишь тот дуб? Ступай до него и обратно. Иди как всегда.

Кампанелла послушно дошел до старого дуба, отдышался — после заключения его мучила одышка — и вернулся.

— За месяц дойдешь! — уверенно сказал возчик.

Младший возчик задиристо спросил:

— Может, святого отца повезет карета?

Старший усмехнулся:

— Его-то? У таких карет не бывает!

— А может, он седоком в наш обоз?

Возчики расхохотались:

— Еще чего! Да кто же возьмет в такой путь проповедника? Не выругайся, не побожись, посты блюди, с бабой в дороге не оскоромься. Мы не паломники, мы возчики. Его дело — святое, наше — дорожное! Не по пути с ним.

Это не помешало возчикам дать Кампанелле несколько советов: в каких постоялых дворах останавливаться, в каких — ни-ни, в какое время идти, а когда отдыхать, где воду можно пить, а где — боже избави! Чем ближе к Риму, тем хуже вода. Пить там можно только вино, его монахи приемлют. А как дойдешь до болот подле Рима, пересекай их быстро и не на закате. Там к вечеру такой мерзкий туман, подхватишь гнилую лихорадку — поминай как звали.

То была наука, записанная не пером на бумаге, а ногами по исхоженной ими земле. Кампанелла был согласен изучить ее: апостолы тоже были странниками.

На прощание возчик подошел к Кампанелле под благословение, а потом сердечно хлопнул его по спине. Благословил святого отца!

Следуя советам, Кампанелла добрался до Рима. Не был ограблен в пути — хотя что у него взять? — не захворал от дурной воды и гнилого тумана и в конце золотого сентября вошел в Вечный город.

Рим оказался пугающе непохожим на тот, каким он себе представлял его. Здания Древнего Рима — триумфальные арки, Колизей, языческие храмы были сильно разрушены. На развалинах работали каменщики — выворачивали старые колонны, выламывали мраморные плиты. Древний Рим служил огромной каменоломней для Рима папского. Варварство!

На многих зданиях, построенных позже, следы пожаров. Память о французских и германских войсках, осаждавших и грабивших город. Собор святого Петра не то достраивался, не то перестраивался.

Люди в Затиберье, бедно одетые, угрюмые, были непохожи на людей около папского дворца. Здесь полно монахов — доминиканцев, кармелитов, францисканцев, бенедиктинцев, цистерцианцев. Некоторые в таком облачении, которого Кампанелла прежде не видывал, — из чужих краев! Да и подальше от папы есть на что поглядеть. Солдаты, стражники, бродячие торговцы, выкликавшие товар, разносчики воды и прочие люди странного обличья. Много непривычных лиц, громкоголосых чужеземцев.

Кампанелла растерялся. У него было с собой письмо к родственнику Марио дель Туфо. Как отыскать его? На поиски ушел целый день. Родственник его неаполитанского покровителя при виде гостя особой радости не проявил. Сказал, что кров ему предоставит, но своей тревоги не скрыл. Кардинала Караффы, верховного инквизитора, о котором римляне вспоминали с ужасом, уже нет в живых, но его наследники ничуть не снисходительнее.