Гражданин Города Солнца. Повесть о Томмазо Кампанелле

Дионисий заслушался. Колдовским даром обладал его друг. Говорит так, словно они могут рассчитывать не на скрывающиеся в горах отряды фуорушити с оружием, выкованным в деревенских кузницах или купленным в оружейных лавках, а на полки Ганнибала с его боевыми слонами, на грозные римские легионы. Военному искусству надо учить смолоду. Атлеты должны обучать отроков искусству битвы, владению мечом, копьем, луком и стрелами. Старинное оружие не требует пороху и может оказаться грозным. Отроков следует совершенствовать в применении пращи — камнем из нее сразил Давид Голиафа. Пусть упражняются в верховой езде, в искусстве нападения и обороны. Воин должен уметь лить пули из свинца, оборонять крепостные стены и атаковать их, бросать камни с бойниц и стрелять из аркебуз. Но превыше всего — презрение к опасности. Пусть воин знает: трусость в бою неотвратимо наказуется. Но главное — пусть презирает смерть, помня: душа бессмертна и мужество на земле будет вознаграждено в вечности. В той республике, о коей они мечтают, именно так и будет — и большие смотры войск, и ежедневные упражнения в городе и в поле, необходимые, чтобы войско было в готовности, а тело и дух не изнеживались.

Что возразишь на это? Разве только, что годы уйдут на подготовку такого войска, какое видится Кампанелле. Разве не назначили они восстание на осень 1599 года?

Да, это так. У них впереди нет долгих лет, у них даже месяцев немного. Им надо считать не воображаемые большие армии, а каждую горсточку людей. Каждый фуорушити, который сможет повести за собой родных и соседей, на счету. Каждый дворянин, обиженный испанцами. Каждый монах, который согласится стать проповедником их мыслей. Каждый кузнец, который сможет ковать для них пики и кинжалы. Каждый деревенский мальчишка, который сможет быть быстроногим гонцом. Боевых слонов у них не будет, а вот об осликах, способных доставлять вьюки с припасами по горным тропинкам, надо подумать. Надо запасти и насушить хлеба, навялить мяса, приготовить лекарства для ран, о лекарях позаботиться.

С сияющей высоты священной горы, какой представилась Кампанелле гора Стило, нужно спускаться на землю. На узкую тихую улочку дремотного, богом забытого городка. Где каждый знает своих соседей. Где достаточно пройти вместе, чтобы вечером женщины у колодца рассказывали: «Брат Дионисий и брат Томмазо откуда-то возвращались сегодня вместе». — «Как это откуда? Словно ты не знаешь! Проповедовали на горе!»

На краю городка они распрощались. С болью в сердце Дионисий увидел, что Кампанелла словно потух. В глазах его уже нет воодушевления, с которым он час назад читал стихи и говорил о будущем. Устал! Неудивительно. Дионисий знал, чего стоит вдохновенная проповедь. Но друг не просто устал. Кампанелла — Колокол. Колокола вознесены над землей, чтобы с поднебесной высоты был слышен людям их набатный зов. С этой высоты видно далеко окрест — мысль его друга простирается в дальние страны, в прошлое и настоящее. Он, Дионисий, может только дивиться этой способности. И не его вина, что ему приходится напоминать другу о земле, на которой они стоят, по которой ходят, по которой поведут повстанцев.

Глава XXXVII

Когда готовишься разрушить ненавистное, надо знать, что построить на развалинах. Кампанелла знал. Ему виделся Город Солнца. Ибо нет во Вселенной ничего щедрее этого светила и справедливее. Оно светит всем. Греет всех. Нет для него ни знатных, ни простолюдинов, ни богатых, ни бедных. Оно — действительный бог этого мира. Название для своей мечты ты нашел. Это прекрасно, но этого мало. Кампанелла знает гораздо больше. Его город будет красив. Уроженцу Калабрии города, лежащие на равнине, плоские, как лепешка, скучны. Город Солнца будет выстроен на холме. С его башен видно далеко окрест. Его прекрасные дома стоят на разных уровнях, они соединяются галереями и мраморными лестницами…