Гражданин, политик, воин

Для подготовки операции отвели примерно неделю. Мы изучали карты района боевых действий (ущелья Панджшер), собирали сведения о противнике и местности. Приняли решение на боевые действия и организовали плановую к ним подготовку. Проводили рекогносцировки, готовили технику и вооружение, создавали необходимые запасы.

Хоть командир батальона и не делился с подчиненными своими откровениями, офицеры и солдаты понимали, работа будет, наверное, одна из самых серьезных и сложных. Царило общее нервное предстартовое возбуждение.

За сутки до выхода на “боевые” я дал батальону отдых, кроме тех, кто был в боевом охранении. Форма одежды — с голым торсом, чтоб понежиться, позагорать под уже набирающим силу горным афганским мартовским солнышком. Но оружие, как обычно, было при себе — это неотъемлемая часть каждого воина всегда и везде.

В последний перед выходом день в одной из лощин расположения батальона провели общее собрание. Все готовились внутренне к трудному и крайне серьезному бою. Понимали, что пути господни неисповедимы.

Но в своих ребятах я не сомневался. Самым жестоким наказаним в батальоне для каждого из них было лишение возможности участвовать в предстоящих боевых действиях. Помню, в период подготовки к операции младшему сержанту Мовчану объявили, что его отстранили от выхода на боевые действия (кому-то и лагерь надо было охранять). Подходит он ко мне накануне выхода и говорит: “Товарищ капитан, не возьмете меня, застрелюсь”. Пришлось взять, но, к сожалению, он стал самым первым погибшим в этой операции неподалеку от Базарака (один из кишлаков в Панджшере). Вот и не верь после этого в судьбу.

В период подготовки к операции я пришел к мысли, что если верить характеристике на Ахмад Шаха, он умный, жесткий, расчетливый, предусмотрительный командир, он должен иметь хорошую агентуру на всех уровнях. Значит, он будет заранее осведомлен обо всех наших замыслах. Нужно было что-то предпринять, чтобы ввести его в заблуждение. Я снова принялся изучать карту предстоящих боевых действий.

Вся работа начиналась от Джабаль-ус-Сираджа: на север — на Саланг, на восток — на Панджшер, на запад — на Бамиан (в исторически знаменитую Бамианскую долину) и на юг — на Кабул, эту дорогу мы оседлали батальоном, не доезжая километров пять–семь до Чарикара.