Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

— Вейлера, давай поговорим, — предпринял он последнюю попытку объясниться вне стен здания, чьи купола обжигали взгляд искрящейся белизной. Лето, а трава покрыта изморозью, изо рта вырываются клубы пара.

— У нас с вами, мой лорд, разговор состоится лишь в храме Любви, — она куталась в соболью шубу. — И единственное, чего от вас будут ожидать мои родственники — это слово «да».

Герцога Хариима властитель Качер принял не сразу. Видно, беседовал с дочерью, и вовсе не в мирном ключе, на какой надеялся Фольк, поскольку при аудиенции дышал словно разъяренный бык.

— Вы что себе позволили? — первые слова царя Веримара не обещали мирного исхода. Царь восседал на черном троне, над которым распустил крылья самый настоящий орел. Глаза птицы, сообразно настроению хозяина, пылали гневом. Голова с крючковатым, но острым клювом, находилась в непрестанном движении, точно хищник только и выискивал, в кого бы вцепиться.

Если честно, орел произвел на Фолька большее впечатление, чем монарх могущественной страны — мужчина небольшого роста с желчным от внутренних болезней лицом и редкими волосами, висящими паклей по обе стороны от слишком уж громоздкой короны.

— Я с уважением относился к вашей дочери, — на этих словах находящаяся здесь же Вейлера поджала губы, и Ракон вспомнил всего лишь два проступка, которые могли бы ее обидеть: как он спешно покинул карету, учуяв запах дурмана, и как оборвал танец, кинувшись на спасение Гражданки. Но оба этих поступка никак не могли бы заставить его жениться. — И клянусь, я ни разу не входил в покои царевны, — герцогу Харииму приходилось стоять перед царем, восседающим на значительном возвышении, но все равно он как-то умудрялся не выглядеть просителем, хотя смотрел на Веримира снизу вверх.

— Наглая ложь, — прошептала качерка, так и не подняв глаза. Хрустальная слеза медленно скатилась по ее бледному лицу. Дрожащей рукой она поставила на подлокотник трона небольшую хрустальную пирамидку. — Здесь все записано.

— Всем выйти, — гаркнул царь, и те немногие придворные, что удостоились чести присутствовать при разборе поведения лорда Ракона, толкая друг друга, поспешили вон.

Глава 38, в которой правда торжествует. Ну, почти

Царь молча смотрел на изображение, отбрасываемое кристаллом памяти на натянутую меж колонн простыню. Его дочь не сопротивлялась, она льнула к ночному гостю, позволяя с собой делать все, что тот захочет.

— Я полюбила его с первого взгляда, — произнесла она, стыдясь, что отец видит моменты интимной близости. Однако запись длилась недолго. Когда импровизированный экран погас, Веримир откинулся на спинку трона и посмотрел на дочь.

— Я не осуждаю тебя. Женщины слабы и всегда тянутся к любви. Ответственность на себя должен взять мужчина. А посему — свадьбе быть, иначе ты, мой дорогой зять, отсюда не выберешься живым, — царь хлопнул по подлокотнику, забыв, что на его краешке стоял кристалл, который тут же упал вниз и покатился по лестнице без звука — его поглотил ворсистый ковер, что обнимал каждую ступень. Герцог низко поклонился, делая вид, что безропотно принимает приговор. К чему бездоказательные выступления?

Ни царь, ни царевна не обратил внимания, что хрустальная пирамидка скрылась в руках гостя. Видимо, самого Веримира мало волновало ее существование: его уже ничто не переубедило бы — он видел падение дочери собственными глазами.

— Вечером в главном храме объявят о вашей помолвке, — произнес он, сверля будущего родственника глазами. — Через неделю, думаю, отпразднуем свадьбу. Тянуть не стоит. Я читал, что семя драконов прорастает в первую же ночь, — поймав изумленный взгляд герцога, царь наклонился вперед и вытащил из-за спины книгу. — Здесь все, что нужно знать о драконах и их свадебных обрядах. Я подготовился.

Лорд Ракон, не произнеся ни слова, отправился в отведенные ему покои, больше напоминающие тюрьму — на дверях висели наружные засовы, а на окнах, пусть и фигурные, но решетки.

* * *

Фольк радовался, что его оставили в одиночестве — есть время поразмыслить, а заодно порыться в памяти кристалла. Царь видел лишь действия, но не обратил внимания на детали. И, если уж он штудирует драконовские законы, то рано или поздно, поймет, что на груди царевны нет символа рода Хариим. Лже-герцоги просто не способны такой оставить. Лютик достался той, что сейчас ждет его в замке Ракон.

— Но как похож, подлец! — двойник на записи даже жестикулировал точно так же. Явно это был человек, который очень близко знал хозяина острова. Эх, ну как же под эту роль подходил Солеро! Фольк понимал, что у него нет доказательств, как нет и у дяди возможности так легко подстраиваться под внешность племянника, но мысль, что бастард приложил руку, не отпускала.

«Сложный грим? Но тогда он не вел бы себя так вольно. Да и на простынях виден был бы след».