Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

«Я все сделал правильно», — рука легла на живот любимой, имя которой отныне леди Ракон, герцогиня Хариим Драгон. Слово «Василиса» никак ему не давалось. И не нравилось. Фа-фа-фасилиса… Таким именем Иваны кличут нимф.

— Может быть, ты будешь Лисой? — слово «Вася» даже не приходило на ум. Ну, какая герцогиня позволит называть себя по-мужски Васей? Или, может, купить патент на имя Василиса и заставить всех нимф переименоваться, ну, скажем, в Маш? А что, вполне возможно. Хотя, собственная матушка после обряда даже отцу не разрешила называть себя по имени Лирлинда. Леди Драгон и все тут. Настоящая дракониха.

Тихому семейному счастью пришел конец, когда в проеме двери появились два друга.

— Вставай! Качерка сбежала! — Аравай пытался говорить шепотом, но у него от волнения плохо получалось.

— С кем? — только из любопытства спросил Фольк, накрывая любимую простыней. Друзья, дабы ненароком не разбудить в нем дракона, подняли глаза к потолку.

— С тобой! — неожиданно ответил Индис.

* * *

— Этого просто не может быть, — выдохнул Фольк. — Такое поразительное сходство.

В комнате, где за неделю до бала демонами был организован наблюдательный пункт, по одному из многочисленных экранов крутилась запись, как в комнату качерки, беспрестанно оглядываясь, входит Фольк.

Все трое уже успели смотаться в порт и вернуться. Они опоздали. Утренний паром отбыл, а вместе с ним и карета, в которой сидела качерская царевна. Таможенники ни на минуту не усомнились, что ее сопровождал лорд Ракон, а потому отдали команду досрочно отчаливать. Следующий приплывет с той стороны только через час, и перед заговорщиками стояла сложная задача — не дать качерке оболгать герцога. А пока… а пока они просматривали видеозаписи, чтобы понять, что же происходило ночью после бала.

Портрет Солеро (он, а не лорд Ракон, должен был стать главным действующим лицом в подстроенном спектакле) сразу же после обнаружения двойника отправили в несколько точек: в «Сладкую попку», чтобы показать его херресите Паломе, и в трактир «В пасти дракона», где брат с сестрой могли опознать в нем господина Дэ.

Фольк ругал себя, что не сделал этого раньше. Как-то не укладывалось в голове, что Солеро Драгон способен на подрывную деятельность. Зависть и ревность — это одно, а вот предательство семьи — совсем другое.

— Ты умудрился засветиться на четырнадцати камерах, — Аравай поочередно показал на изображения разных частей замка: от покоев герцога до спальни его «невесты».

— Но я был все время у себя, — то, что им с Гражданкой удалось найти следы клада, пока никак не вписывалось в общую картину, а потому Фольк решил не сбивать друзей с толку и придержать новость.

— Зря ты не позволил демонам установить камеры в твоих личных покоях, поэтому ничего теперь не докажешь.

— Постойте! Покажите мне малую портретную галерею, часть обратного пути мы с Гражданкой бежали по ней. Как я, будучи занят одной женщиной, польстился бы на другую?

— Сожалею, но это не поможет, — Аравай переключил на нужный монитор, который показал пару со спины: взъерошенные волосы, расхристанная одежда, на девушке платье неопределенного цвета. — Слишком зыбкое свидетельство. А вот смотри финал твоего «любовного приключения»: он гораздо доказательнее.

Фольк зарычал как раненный зверь: он, без рубашки, но в серых штанах — части костюма орла, выносил из спальни прильнувшую к нему качерку. Четкое изображение позволило рассмотреть даже ее лучащиеся счастьем глаза. Открылась дверь соседних покоев, и из нее высунулась одна из гостящих в замке дам.

— Леди Хардинг?

— Она, — кивнул эльф, а потом показал пальцем куда-то в тень. — А здесь ваш дворецкий. Крысеныш. Он сейчас выйдет из-за колонны.

И действительно, как только леди Хардинг скрылась за дверью, на экране появился улыбающийся Тьяго.

— А это он же, но уже на кухне, — Фолька заставили перевести взгляд на другой экран, где слуга собрал вокруг себя компанию и что-то возбужденно вещал.

— Даже минуты не сомневаюсь, что о твоем визите к Вейлере судачат все те, кто уже проснулся, — Индис тряхнул головой. Ему непривычно было иметь короткие волосы, но он не жалел. Пусть все думают, что принц постригся ради неузнаваемости на балу, хотя реальные причины были совсем иными. Эльф улыбнулся собственным мыслям.

— Тебе смешно? — негодование переполняло Фолька. Он впервые оказался в такой патовой ситуации.

— Нет, что ты, друг, я смеюсь не над тобой. Кажется я тоже попал.

— В смысле?

— Так или иначе, чтобы понять, кто орудовал в замке ночью, мы вынуждены будем пересмотреть все записи. Чтобы снять с меня подозрение, просто взгляните, чем я был занят.

Картинка ошеломила: на лежащем на полу эльфе сидела обнаженная телохранительница и прижимала к его горлу нож.

— Это она в пылу страсти отрезала мне накануне волосы, — Индис помахал короткой прядкой.

— Бабушка знала, кого пристроить к внуку, — крякнул опытный в постельных делах Аравай. Он своим наложницам, а женам тем более, ни за что не вручил бы клинок.