Гражданская игра (СИ)

Я перешёл в норвежскую обитель и сразу почувствовал неладное: холод! Холод и неровный стук хлопающей под порывами ветра наружной двери.

Снаружи действительно было очень холодно. Низкие тучи по небу и языки льда на дорожке. Я запер дверь и обошёл помещения. Судя по отсутствию некоторых тёплых вещей и обуви, студент решился на побег.

Выглянул в окно: баржа и буксир на месте. Пожал плечами: до ближайшего посёлка без малого сто километров. Миниотель работал только летом, и, как я понял из проспекта, строился в расчёте на мизантропов, уставших от людей. Он так и назывался «Эрмитаж», в переводе — «место уединения». Собственно, я на него так и вышел: искал в Интернете «места уединения».

Посмотрел на таймер: с момента прощания с Никаноровым прошло чуть больше часа. За это время я принял две пули в живот, а он — решение бежать. По такой погоде, если не сойдёт с дороги, ему шагать больше суток. «Эрмитаж» в тупике, попуток не дождётся… Ладно, пусть немного проветрится, а потом я найду его и верну в отель.

Я включил воду в ванной и принялся раздеваться, когда вдруг понял, что Марии известно, что я выжил. И она знает, где я. Более того, она знает обо всех моих перемещениях. Все мои тайники, схроны и нычки, включая заброшенную старателями штольню неподалеку от Блэк-Тикла, где я прятал бленкер, ей тоже известны.

В раздумьях, я стоял босым на одну ногу перед дверью ванной комнаты, не зная, на что решиться.

Мария решилась первой. Позвонила.

— Макс? — спросила она.

— Привет, — сказал я.

Сказал таким тоном, будто ничего не было: ни допроса, ни выстрелов.

— Привет, — упавшим голосом повторила Мария. — Я очень рада, что ты жив.

— Приятно слышать.

— Извини.

— Не бери в голову. Просто так позвонила?

— Нет. Не просто. К нам летит самолёт. Джонсон полагает, что с бомбой. РДС-4, тридцать килотонн.

— Время подлёта?

— Два часа сорок минут. Я думала, тебе будет интересно.

— Пожалуй, да. Сбрось мне на айфон маршрут движения бомбовоза. Джонсон наверняка ведь поделился?

— Да, уже сбрасываю…

Мы настолько непринуждённо беседовали, что человек со стороны наверняка бы подумал, что речь идёт о случайной размолвке давно женатых людей, и возможность одного из них оказать небольшую услугу другому — хороший повод к примирению после досадного недоразумения.

— Мы ещё встретимся?

— А стрелять не будешь?

Она разрыдалась в трубку прежде, чем успела прервать связь. А я обнаружил себя сидящим на полу перед дверью ванной комнаты. Брюки я всё-таки снял, и заднице было холодно от сырого линолеума в коридоре, по которому иногда бегают безобидные сороконожки.

Поднялся и набрал номер маяка. Как и предполагал, ответила Светлана.

Я был немногословен:

— Только что сбросил вам курс самолёта: координаты час назад, скорость и направление. Задача минимум: смоделируйте его движение в реальном времени. Максимум: перехватите спутниковое наблюдение за ним. Это нужно «на вчера». Через двадцать минут приду, доложишь.

Она ответила: «сделаем» таким тоном, будто каждый день отслеживала бомбардировщики с ядерным грузом. А я залез в ванную и с наслаждением погрузился в горячую воду с головой.

«Уничтожить самолёт не проблема, — думал я. — Проблема сделать так, чтобы Родине не пришло в голову в натуре ответить воображаемому противнику».

Можно было просто появиться в кабине и спровоцировать лётчиков на перестрелку. Человеческий фактор, разгерметизация, падение, минимум обломков… Европа отмажется: самолёт целым рухнул в океан, а почему не долетел — ваши проблемы. Ещё и предложат помощь в подъёме остатков бомбардировщика.

Я вынырнул, выдохнул и полной грудью вдохнул горячий, насыщенный паром воздух.

Это был неплохой план, но смущала возможность получить пулю в голову. Кроме того, не покидало ощущение, что я могу лучше. Изобретатель бленкера принял меня за марсианина, разве будет марсианин врываться в кабину пилотов, размахивая пистолетом?

Я снова окунулся и подумал, как поступят пилоты, если им предложить кучу денег и дом на берегу тёплого моря? Ответ очевиден: они будут стрелять. Стрелять по многим причинам: в том числе по угрозе жизни семье, оставшейся заложником Родины.

Тогда я разделил проблему на три части: самолёт-пилоты-бомба. Самолёт не должен долететь? Пилоты не должны бросить бомбу? Или бомба не должна взорваться?

С пилотами не договориться — это факт. Самолёт лучше не трогать, во избежание третьей мировой войны — ещё один факт. Остаётся бомба.

Я вынырнул и перевёл дыхание. В самом деле, почему бы просто не перенести бомбу из самолёта в безлюдное место, и взорвать её там? Лётчики отметят исчезновение, но выдвинуть хоть какую-то версию, как это произошло, не сможет никто. И то, что Запад к этому исчезновению не имеет никакого отношения, будет понятно даже на Родине.