Гражданская кампания

Хью глубоко вздохнул. Он был Форвейном. И знал, в чем состоит его долг. Все мы, Форвейны, знаем свой долг. И выполняем его до самой смерти. Независимо от того, насколько это бесполезно, глупо или вредно, все равно! Гляньте хотя бы на меня. Я одиннадцать лет соблюдала данные Тьену обеты…

– Катриона, мне трудно тебе это говорить. Пока все эти слухи об убийстве не стихнут, я требую, чтобы ты не поощряла этого малого, Майлза Форкосигана, и не встречалась с ним. Или я вынужден буду согласиться, что Бэзил имеет полное право избавить Никки от этой ситуации.

Иначе говоря, убрать Никки подальше от его матери и ее любовника. Никки в этом году уже потерял одного из родителей и расстался со всеми друзьями, вернувшись на Барраяр. Он только-только начал осваиваться в незнакомом городе, завязывать новые знакомства. Только-только начала исчезать зажатость, смывшая улыбку с его лица. Она представила, как его снова вырывают из привычной среды, отказывают в возможности видеть мать – потому что к этому все идет, так ведь? Это ее – а вовсе не столичные нравы Бэзил обвиняет в аморальности. Мальчика в третий раз за год перевезут в незнакомое место, к незнакомым людям, которые будут считать его не ребенком, которого надо лелеять и холить, а обязанностью, от которой надо избавиться… нет. Нет.

– Прошу прощения. Я готова сотрудничать. Только я никак не могу услышать ни от кого из вас, в чем именно мне нужно сотрудничать. Я прекрасно понимаю, что вас тревожит, но как это можно привести в норму? Поясните, что значит «придет в норму»? Если это означает – до тех пор, пока враги Майлза перестанут говорить о нем гадости, то ждать придется долго. Сама его работа вынуждает его противостоять сильным мира сего. А он не из тех людей, кто отступает.

– Все равно избегай его некоторое время, – чуть менее решительно произнес Хью.

– Некоторое время. Отлично. Теперь мы хотя бы к чему-то пришли. И сколько же времени конкретно?

– Я… не могу сказать.

– Неделю?

– Конечно, дольше! – слегка оскорбился Бэзил.

– Месяц?

Хью с досадой всплеснул руками.

– Не знаю я, Кэт! Пока ты не забудешь это странное впечатление, что у тебя о нем сложилось, я полагаю.

– Ага! Значит, до скончания времен. Хм… Не могу понять, это конкретное обозначение периода времени или нет. Полагаю, что все ж таки нет. – Переведя дух, она нехотя добавила, потому что срок получался долгий, хотя этих двоих вроде должен устроить: – До окончания моего годичного траура?

– Как минимум! – кивнул Бэзил.

– Хорошо. – Глаза Катрионы сузились, и она улыбнулась, потому что улыбаться куда полезней, чем вопить. – Ловлю вас на слове фора, Бэзил Форсуассон.

– Я… я… э… – начал заикаться Бэзил, неожиданно загнанный в угол. – Ну… к тому времени что-то прояснится. Наверняка.

Я уступила слишком много и слишком рано. Следовало бы сторговаться на Зимнепраздник.

– Я сохраняю за собой право сказать ему об этом и объяснить причину. Я считаю, что имею право сообщить ему лично, – спохватившись, добавила она.

– А разумно ли это, Кэт? – спросил Хью. – Лучше связаться с ним по комму.

– Любой другой вариант – проявление трусости.

– Может, лучше послать записку?

–  Совершенно исключено. Не с такими… новостями. – Какой бы это был мерзкий ответ на запечатанное кровью признание Майлза.

Под ее вызывающим взглядом Хью пошел на попятную.

– Один визит. Короткий.

Бэзил пожал плечами, неохотно соглашаясь.

После этого повисло неловкое молчание. Катриона понимала, что ей следует пригласить эту парочку на обед, только вот ей вовсе не хотелось и дальше выслушивать их бредни. К тому же ей придется из кожи вон лезть, чтобы обаять и приручить Бэзила. Катриона потерла ноющие виски. Когда Бэзил предпринял слабую попытку покинуть кабинет тети, что-то бормоча насчет дел, она не стала их удерживать.

Катриона заперла за ними дверь и свернулась калачиком в дядином кресле, не способная решить, то ли ей прилечь, то ли пройтись, то ли пойти заняться сорняками. Хотя после той ссоры с Майлзом сорняков в саду почти не осталось. До возвращения тети из университета оставался час, и тогда Катриона сможет выплеснуть свою ярость и панику ей в уши. Или в колени.

Надо отдать Хью должное, его не прельстила идея видеть младшую сестренку графиней любой ценой, и он не выдвинул предположения, что именно эта цель ею и движет. Форвейны выше такого рода притязаний.

Как-то раз она купила Никки довольно дорогого игрушечного робота, с которым тот поиграл пару дней, а потом забросил. И валялся себе робот на полке, пока она, наводя порядок, не вознамерилась его кому-то отдать. От протестующих воплей Никки тогда чуть крыша не обрушилась.