Гражданская война

— Вот прямо сейчас или у меня есть пара минут привести себя в порядок и что-то в рот кинуть?

— Двенадцать минут у тебя есть, а кофей я тебе свежий сварю, давай, чашку тебе так и быть, помою.

— Хорошо, Артур, сейчас.

В двенадцать минут я не уложился, но на пятнадцатой, дожевывая на ходу бутерброд, выскочил из квартиры. И ехать на Лубянку вроде как недалеко, но Артур нёсся, как на пожар. Неужели это из-за тех трёх минут, что я перетратил?

Глава пятая Реактивный институт

Москва. Лубянка. Кабинет С. М. Кирова

1 декабря 1932 года

Этот кабинет был знаком мне по многим фильмам. В нём сидел Лаврентий Павлович Берия. Стол, портрет Сталина на стене, шкаф с документами, сейф. Убранство самое минималистическое, Киров не переваривал роскоши и считался только с функционалом мебели: тут должно быть только то, что необходимо для работы. На столе — идеальный порядок. Все папки закрыты, ни одной странички не видно — все документы убраны. Сам Сергей Миронович в военном кителе без каких-либо знаков на ней, даже орденов не носит, а у него их два — орден Ленина и Красного знамени. В кабинет вхожу не без трепета, всё-таки Личность, да, и как про него говорили: любимчик партии? Но природного обаяния и харизмы у него не отнять: как только заходишь, чувствуешь, как этот человек к себе располагает, интуитивно поддаёшься его очарованию.

— Ну, проходи, товарищ Кольцов, присаживайся! — встал со своего стула, говорит и протягивает руку, здороваемся.

— Ты с работы, перекусить успел? Или чаю, а? Тут у нас в буфете роскошные пирожки с капустой, будешь?

— Перекусить немножко успел, но от пирожка не откажусь!

— Молодец, Миша, не стесняешься. Это хорошо.

Буквально через две-три минуты в кабинет приносят пирожки и чай. Я заметил, что из руководства страны почти никто кофей не пьет, а вот чай — особенно чёрный, это да, традиционное тут питьё. А по вятских и говорить нечего, есть такое выражение «вятские водохлёбы» — очень в этих местах чаевничать любят, и делают это со знанием дела! До китайской чайной церемонии им далековато, но свой ритуал чаепития есть. У нас тут всё по-простому: стаканы в латунных подстаканниках, колотый сахар, пирожки и печенье в вазочках.

— Да и я с тобой перекушу, сегодня, Миша, времени на еду не было.

И я ему верю. С такой работой о еде вспоминаешь тогда, когда уже без сил валишься. Почаевничали. И у меня в желудке как-то устаканилось. Теперь и говорить можно.

— Значит так, Миша, смотри, в Германии Гитлеру капут, насколько я понял, такой ситуации, как приход к власти левой коалиции никто не ожидал. Мы хотим как можно быстрее наладить активное взаимодействие с новым правительством. Во всех областях, но — экономическое и военное — это в первую очередь. У нас задачи индустриализации страны никто не отменял. Конечно, золото и алмазы мы нашли, спасибо тебе за информацию. У нас теперь развязаны руки, мы имеем больше возможностей. Но сейчас надо попытаться спрогнозировать, что может произойти в ближайшее время, как изменения в Германии отразятся на общеевропейских делах. Прогноз нужен. Поэтому берись за работу — два твоих знакомых будут тебе материалы давать, все, что нужно через них запрашивай. Понимаю, время позднее. Поэтому тебе кабинет выделю, напиши, что тебе надо для начала, какие данные. Работать будешь у себя дома. На это время мы твоему брату оформим командировку в ту же Германию, пусть там пообщается с нашими немецкими товарищами, заодно подзаработает немного. Ну, а ты будешь в свободное от работы время…

— Задачу понял. Разрешите идти?

— Иди, работай, Миша, работай.

И когда я встал, он произнёс.

— Только погоди минутку. За твою работу в Германии тебя награждаем Орденом Красного Знамени. Вручаю! Сам понимаешь, носить его до особого распоряжения нельзя. Орден секретный. Придется подождать, пока не появится повод его легализовать: книгу там напишешь или от банды басмачей пулеметным огнем отобьёшься, мало ли что придумать можно. — пошутил Киров. Мне шутка про басмачей как-то не зашла.

— Кстати, мы тебе сегодня в квартире сейф поставили, небольшой, секретный, замаскирован как следует. Товарищ Артузов тебе его покажет и ключ даст.

— Служу трудовому народу! — выдавил из себя, несколько ошарашенный всем происходящим.

— Да, завтра Иосиф Виссарионович будет присутствовать на открытии Реактивного института, думаю, как корреспонденту «Правды», тебе, Михаил, посетить это мероприятие будет на пользу[6].

Москва. Лихачевское шоссе. Реактивный институт

2 декабря 1932 года