Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Кстати, во время подготовки съезда была запрещена любаяпредвыборная агитация. Предполагалось, что люди сами знают, кого послать. Но дело даже не в этом. Как видим, принципы анархизма реализуются совершенно стандартным государственным образом — регламентацией.

На съезде же случился полный цирк. Присутствовавшие там в некотором количестве эсеры и меньшевики по своему обыкновению начали бузить — дескать, а откуда тут председатель-анархист? В ответ Махно выскочил на трибуну — в портупее, обвешанный оружием, и в непарламентских выражениях предложил им идти куда подальше. Те и пошли.

Я на месте батьки поступил бы точно так же. Но! Вот вам и все «свободные Советы»…

Это снова к вопросу о «драконе». Махно просто следовал логике событий. Ведь выбор был: или что-то делать, или придерживаться принципов. Кстати, съезд принял решение о «добровольной мобилизации». Чем она отличается от обычной — поди пойми. До реквизиций продуктов дело не дошло, но продержись «федерация» чуть подольше — непременно дошло бы.

Тут уж стоит упомянуть и о махновской контрразведке. Вопреки общепринятому мнению, ей руководил не Лева Задов, а другой товарищ — Лев Голик. Но главное — она действовала абсолютно такими же методами, что и ЧК, и соответствующие белые структуры. А как иначе? На войне как на войне.

Примерно то же самое наблюдалось во всех крестьянских восстаниях, которые смогли продержаться сколько-нибудь долго. В конце концов создавалась система, напоминающая противника.

Но в случае с Махно это были только цветочки…

Тем временем выяснилось, что, «перейдя на оседлый образ жизни», махновская армия загнала себя в ловушку. Как оказалось, она могла существовать только в движении. В прифронтовой полосе бойцы довольно быстро уничтожили все съестное — а что такое организация снабжения, Махно просто-напросто не знал. К тому же начался тиф. С медицинской помощью в повстанческой армии было вообще никак.

Дальше — больше. Несмотря на угрозы расстрела, бойцы стали пить. И что хуже всего, начал запивать Махно. Дело тут не в самом факте — кого на Гражданской войне можно было удивить пьянством? Но если ты не выполняешь собственные приказы — особенно в такой армии, где власть держится исключительно на личном авторитете… Бойцы начали потихоньку разбегаться. Характерно, что белые бронепоезда целый месяц обстреливали из-за Днепра Екатеринослав — а повстанцы даже не попытались их унять.

В приказе по армии Махно писал:

«Видите ли вы, что армия разлагается, и что чем дальше будет царить халатность командиров к своему делу… тем скорее армия себя разложит и умертвит… Революция погибнет…»

Вообще-то ему стоило бросить все к черту и уходить, пока не поздно. Но очень уж хотелось сохранить свою «Южноукраинскую трудовую федерацию».

И тут появился генерал Слащев. К этому времени белые уже отступали, но масштабы катастрофы в тылу были неизвестны. Харьков еще находился в их руках. Да и вообще, в близком тылу фронта заноза в виде махновской территории становилась все более неприятной.

Много времени ликвидация «занозы» не заняла, хотя махновцы численно превосходили части Слащева. Повстанческая армия насчитывала 40 тысяч пехоты и 15 тысяч конницы, у Слащева имелось всего 15 тысяч человек. Но махновцы были деморализованы и растянуты по фронту К тому же умение обороняться не входило в число достоинств батьки.

8 декабря Слащев одним ударом через днепровский мост овладел городом.

«Во главе всех частей в 10 часов утра в город ворвалась 13 п. дивизия со своим начдивом, и махновцы, потеряв два бронепоезда, три броневика, 4 орудия и около 3000 пленных, бежали из города…»

(Я. А. Слащев)

Махно три дня бросал своих бойцов в контратаки — но только зря клал людей. В итоге повстанческая армия, точнее, то, что от нее осталось, была отброшена. С батькой ушли несколько тысяч человек, «ядро» армии. В конце концов они оказались в Гуляй-Поле [143].

Продолжение следует

Как только пришли большевики, восстания начались по новой. Махно тут, в общем-то, и ни при чем. Точнее, он сыграл роль катализатора, а причины того, что крестьяне, вчера сражавшиеся против белых, начали воевать против красных, очевидны. На смену офицерам с их реквизициями пришли продотряды, и действовали… Ну, так, как они действовали. Дело тут не только в общей традиции Гражданской войны. Представьте парня-продотрядовца из Нечерноземья, где хозяин, имеющий две лошади, считается богачом — и он видит, какживут на юге Украины. Тут и комиссарам особо стараться не нужно. «А, кулацкая сволочь, вы тут жиреете, а люди с голоду пухнут!»