Гражданская война. Миссия России

– Одни восстали из подполий,
Из ссылок, фабрик, рудников
Отравленные темной волей
И горьким дымом городов.

Другие из рядов военных,

Дворянских разоренных гнезд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных.

В одних доселе не потух

Хмель незапамятных пожаров,
И жив степной разгульный дух
И Разиных, и Кудеяров.

В других – лишенных всех корней —

Тлетворный дух столицы Невской:
Толстой и Чехов, Достоевский —
Надрыв и смута наших дней.

Одни возносят на плакатах

Свой бред о буржуазном зле,
О светлых пролетариатах,
Мещанском рае на земле…

В других весь цвет, вся гниль империй,

Все золото, весь тлен идей,
Блеск всех великих фетишей
И всех научных суеверий.

Одни идут освобождать

Москву и вновь спасать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
В тех и в других война вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула, —

разгоряченно читал поэт.

– Однако он слишком смел, – пьяно и мрачно изрек Алексей. – На фронте его бы за такие изречения повесили. В лучшем случае приставили бы «к стенке», как выражаются большевики.

– А вслед героям и вождям
Крадется хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и отдать врагам:

Сгноить ее пшеницы груды,

Ее бесчестить небеса,
Пожрать богатства, сжечь леса
И высосать моря и руды.

И не смолкает грохот битв

По всем просторам южной степи
Средь золотых великолепий
Конями вытоптанных жнитв.

И там и здесь между рядами

Звучит один и тот же глас:
«Кто не за нас – тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами».

А я стою один меж них

В ревущем пламене и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других, —

завершил поэт со слезой на глазах и замолчал.

Долгое молчание… Следом зал ресторана утонул в овациях…

– Браво! Великолепно! Истинно! – звучало со всех сторон.

Волошин низко поклонился публике, махнув гривой русых волос. Затем незаметно исчез, словно его и не было.

– Да! Там, на фронте, я бы его лично расцеловал, а потом бы приказал расстрелять, – совсем опьянев произнес Пазухин и, вздохнув, словно сбрасывая камень с плеч, обнял кокотку за талию.

– Вот и воюй после такого за Белое дело, да с такой публикой, – бормоча, произнес он ей на ушко.

* * *

12 октября в 7 часов 30 минут вечера во дворце Шварцкопф в Риге представители Польши, РСФСР и Украинской ССР подписали договор о перемирии и прелиминарных условиях мира. По условиям договора Польша обязалась признать независимость Беларуси и Украины и подтвердила, что уважает их государственный суверенитет. Стороны, подписавшие договор, обязались не вмешиваться во внутренние дела друг друга, не создавать и не поддерживать организаций, «ставящих своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной», а также не поддерживать «чужих военных действий против другой стороны». 18-го окончательно были прекращены боевые действия. Накануне польские войска без боя заняли Минск и Молодечно, но тут же оставили их, отойдя на запад к согласованной линии границы. К тому времени выяснилось, что правительство Петлюры не в состоянии мобилизовать на Украине значительные силы. В этих условиях Пилсудский отказался от идеи федерации, предпочитая включить западные области Украины и Белоруссии, а также литовскую столицу Вильно (Вильнюс) в состав польских территорий и возродить Речь Посполитую. С включением же Минска – политического и культурного центра Белоруссии – трудно было бы избежать предоставления автономии национальным меньшинствам, о чем польские политики не желали даже слышать.