Гражданская война. Миссия России

– Голубые просторы, туманы,
Ковыли, да полынь, да бурьяны…
Ширь земли да небесная лепь!
Разлилось, развернулось на воле
Припонтийское Дикое Поле,
Темная Киммерийскя степь.

Поэт читал с легким, почти незаметным грассером. Голос его завораживал и будил какие-то неясные, тайные струны русской души.

– Вся могильниками покрыта —
Без имян, без конца, без числа…
Вся копытом и копьями взрыта,
Костью сеяна, кровью полита,
Да народной тугой поросла.
Только ветр Закаспийскийх угорий
Мутит воды степных лукоморий,
Плещет, рыщет – развалист и хляб —
По оврагам, увалам, излогам,
По немерянным скифским дорогам
Меж курганов да каменных баб.
Вихрит вихрями клочья бурьяна,
И гудит, и звенит и поет…
Эти поприща – дно океана
От великих обсякшее вод.

Распалял их полуденный огнь,

Индевела заречная синь…
Да ползла желтолицая погань
Азиатских бездонных пустынь.
За хазарами шли печенеги,
Ржали кони, пестрели шатры,
Пред рассветом скрипели телеги,
По ночам разгорались костры,
Раздувались обозами тропы
Перегруженных степей,
На зубчатые стены Европы
Низвергались внезапно потопы
Колченогих, раскосых людей.
И орлы на Равеннских воротах
Исчезали в водоворотах
Всадников и лошадей.

Много было их – люты, хоробры,

Но исчезли, «изникли, как обры»
В темной распре улусов и ханств,
И смерчи, что росли и сшибались,
Разошлись, растеклись, растерялись
Средь степных безысходных пространств.

Поэт остановился, оглядел курящую публику огненными глазами и немного помедлил.

– Кто сей, столь волосатый и столь талантливый? – шепча в розовое ушко женщине, спросил Пазухин.

– О, это наша местная достопримечательность. Поэт Волошин. Живет недалеко, в Коктебеле, верстах в пятнадцати от города. Очень странный, задумчивый, прозорливый, таинственная личность. Его неоднократно видели и заставали купающимся в полном неглиже. Он раздевается на пляже, не стесняясь даже дам, – с улыбкой и жеманством отвечала кокотка.

Вновь послышался голос поэта: