Гражданская война (СИ)

Сам Яков окончил начальную еврейскую школу, чем и ограничилось его образование, до революции успел поработать в трамвайном депо электромонтёром, в театре, на консервной фабрике. Одновременно делал политическую карьеру. В 1914 году вступил в партию эсеров, состоял в еврейской самообороне, в конце 1917 после раскола ПСР оказался в партии левых эсеров, в ноябре с левоэсеровским матросским отрядом участвовал в боях с гайдамаками. В январе принимал участие в взятии Одессы большевиками, причём вместе с покойным Мишкой Япончиком ограбил одесский Государственный банк вошёл в доверие к Муравьёву, вместе с тем же Япончиком создал из левых эсеров и анархистов Првый Добровольческий Железный отряд...

Нормальная такая по революционным временам карьера. И это только её начало. При появлении климовцев Блюмкин, не то предупреждённый Муравьёвым, не то сам проявив хорошее чутьё, в бой ввязываться не стал, отослав к Япончику анархистскую часть своего «железного отряда» (которая там и полегла), а сам с левоэсеровской частью «задержался» в городе и участвовал в аресте Румчерода.

Блюмкин под взглядом Климова старался держаться спокойно и делать морду кирпичом, но волнение всё же просматривалось в глазах бегавших по кабинету, постоянно возвращаясь к его хозяину. Слава полковника-отморозка была слишком грозной, любой разбойник рядом с ним смотрелся не более чем мелким хулиганом, даже покровитель Блюмкина Муравьёв был калибром помельче. Хотя Блюмкин был человеком смелым (среди авантюристов Гражданской других не бывало) и отличался огромной наглостью, но перед Климовым он испытывал просто панический ужас, правда, стараясь этого не показать.

Ехать к полковнику, Блюмкину очень не хотелось, но отказать государственному комиссару внутренних дел, приехавшему в отряд с полудюжиной танков и ротой отборных головорезов, вооружённых самозарядками, ручными пулемётами и гранатомётами сделанными из винтовочных обрезов с приваренными к ним стальными чашками–цилиндрами в которые вставляли самодельные гранаты похожие на известные в эсеровских кругах бомбы–«македонки», как–то не получилось...

— Я одессит. Я из Одессы, здрасте.
Хочу открыть вам маленький секрет.
Вот вы спросите: Ты имеешь счастье?
И я отвечу: Чтобы да — так нет...

Прервал Михаил затянувшееся молчание.

— Это ведь про тебя, Яша. Знаешь, глядя на тебя вспоминаются строки из письма начальника парижской полиции при Луи Пятнадцатом, месье де Сартина, московскому обер-полицмейстеру екатерининских времён Архарову: «Узнав о ваших делах, не могу довольно надивиться на вас». Я тоже не могу на тебя довольно надивиться, Яша, и решить, что с тобой делать. По идее, надо бы расстрелять. Посольства целее будут. Тем более что если большевики усидят, ты этого всё равно не избежишь...

— Товаришь полковник, за что расстрелять? — побледнел Блюмкин, — И при чём тут посольства?

— Про посольства я тебе как-нибудь потом объясню, — спокойно ответил Климов. — Возможно. А за что расстрелять? Ну хоть бы за Государственный, я подчёркиваю это слово, банк, который ты грабанул с твоим дружком Япончиком.

— Это была экспроприация на дело революции... — робко возразил Блюмкин.

— И изрядную часть «экспроприированного» ты положил в карман тоже на дело революции? — иронически поинтересовался полковник.

— Вы, товарищ полковник, тоже банки в Лионе грабанули! — попытался контратаковать Блюмкин. — И куда как поболее моего там взяли! Газетки иностранные мы читаем.

— Грабанул, — не стал отрицать Климов. — И не сожалею. Только у меня всё на армию и партию идёт, к рукам ничего не прилипает. Впрочем, не банком единым. Можно ещё вспомнить твоего дружка, литовского анархиста Бирзе, который на деле никакой не Бирзе, в вовсе даже Эрдман, и не литовец а латыш, и не анархист, а полковник и член белогвардейского Союза Защиты Родины и Свободы бывшего эсера и нынешнего корниловца Савинкова, ну и до кучи — английский шпион. Кстати, Анисимов и его ребята этого Эрдмана-Бирзе взяли, и раскололи чухонца до самых потрохов. Завтра расстреляем. Так что, Яшенька, приставить тебя к стенке, при желании можно в любой момент.

Полковник окинул бледного Блюмкина внимательным взглядом.

— Но, как уже было сказано, я не могу на тебя довольно надивиться, выражаясь старинным штилем. И просто рука не поднимается так бесхозяйственно использовать такой штучный материал... Скажи, ты хочешь яркую и красивую, хотя и рискованную, жизнь, полую приключений, много женщин, шика, славы, и даже место в Истории? ОТВЕЧАТЬ!!! — вдруг гаркнул Михаил, треснув кулаком по столу.