Гражданская война в Испании 1936–1939

После взятия националистами Хихона по всей области началось «очищение от красных». Арестованных сгоняли на арену для боя быков в Хихоне, набивали ими театр «Луарка» и другие здания города. Расстрельные команды не знали отдыха[737].

Северный фронт прекратил существование. С точки зрения Прието, главной причиной разгрома послужило отсутствие единого командования[738]. Министр обороны произвел Рохо в генералы и подал Негрину прошение об отставке, но премьер отказался его принять.

Настоящие последствия завоевания националистами севера Испании стали ощутимыми только в следующем году, когда началось развертывание в южной зоне соединений карлистов, итальянского корпуса и галисийских войск Аранды. Военные корабли националистов покинули Бискайский залив и передислоцировались в Средиземное море, усилив контроль за его побережьем. В Пальма-де-Майорке было учреждено новое военно-морское и военно-воздушное командование адмирала Франсиско Морено[739]. Но для Франко чуть ли не самым главным приобретением стали угольные и прочие горные разработки, продукция которых должна была пойти на выплату долга нацистской Германии.

Росту численности националистских войск способствовало зачисление в пехоту более 100 тысяч пленных Северной кампании, а также трудовые батальоны. Такой способ наращивания численности не всегда оправдывал себя: многие солдаты, едва попав на передовую, дезертировали. Произошло как минимум два мятежа, спровоцированные левыми элементами в армии. В Сарагосе зачисленные в Иностранный легион анархисты подняли мятеж и попытались освободить из тюрьмы своих товарищей. В Ферроле выяснилось, что 200 моряков, в основном на линкоре «España», готовили восстание еще прошлой зимой. В обоих случаях все мятежники были казнены.

В республиканской Испании осень 1937 года была отмечена дальнейшим упадком влияния анархистов, изоляцией каталонских националистов, разладом в лагере социалистов и укреплением тайной полиции. Всеми этими процессами руководило правительство Негрина. При власти коммунистов репрессии против инакомыслящих оказались гораздо шире, чем при диктатуре Примо де Риверы. Утверждения премьер-министра, будто бы он не знает о деятельности тайной полиции, звучали неубедительно. Как указывает Хью Томас, он пытался ограничить политическую активность, применяя цензуру, запреты и аресты – подобно Франко, тоже создавшему государственную машину, в которой не было места идейным разногласиям[740]. Однако большинство сторонников республики за рубежом, отстаивавшие левые идеалы из приверженности свободе и демократии, не протестовали против этих явлений.

Впоследствии сторонники Негрина оправдывали действия его администрации необходимостью сотрудничать с Советским Союзом и серьезностью военной ситуации. Однако именно Негрин уговорил Ларго Кабальеро отправить золотые запасы страны в Москву, поэтому он первым несет ответственность за подчинение республики Сталину. С другой стороны, при нем поступление советской помощи резко сократилось: отчасти к этому привела устроенная националистами морская блокада, но важнее было растущее желание Сталина свернуть участие в испанских делах, вызванное пониманием того, что правительства Британии и Франции не намерены бросать вызов «оси». К тому же теперь СССР помогал Китаю бороться с японской агрессией. Как ни парадоксально, недовольство Сталина могла усилить очевидная надежда Негрина на то, что республику спасет война в Европе.

В первый период администрации Негрина президент Асанья поощрял его твердое правление, но потом, когда он лучше разобрался в характере Негрина, его отношение стало меняться. Оба не любили Компаниса, и Асанья одобрял план Негрина подчинить Каталонию центральной власти. Президент был по-прежнему озабочен первоначальным успехом Компаниса, усилившего под лязг мятежа независимость Женералитата. Символом укрощения Каталонии становился переезд правительства республики из Валенсии в Барселону; Негрин пользовался любым предлогом, чтобы подчеркнуть урезание статуса Женералитата[741]. «Негрин избегал любого прямого контакта с Компанисом, – писал коммунист Антонио Кордон, заместитель военного министра. – Не помню ни одной церемонии, в которой они приняли бы участие вместе»[742].

После утраты власти Ларго Кабальеро понял, что Социалистическая партия и ВСТ находятся в худшем положении, чем он предполагал. У него еще оставались верные последователи, особенно ближний круг: Луис Аракистайн, Карлос де Бараибар, Венсеслао Каррильо (отец Сантьяго Каррильо). Но многие правые социалисты, сильная фракция внутри ВСТ и большая часть Объединенного союза социалистической молодежи тесно сотрудничали с коммунистами[743]. Некоторые группировки откликались на их призывы к объединению: в Валенсии стала выходить коллективная газета «Verdad» («Правда»), задуманная как испанская «Правда». Она первой приветствовала социалистов Хаэна, создавших свое собственное объединение социалистов и коммунистов – Объединенную социалистическую партию (ОСП).