Гражданская война в Испании (1936 – 1939)

11 февраля, когда гремели последние выстрелы в Пиренеях, в Аликанте на французском пассажирском самолете вылетели Негрин с министрами и частью республиканских командиров, в том числе Листером, Модесто и Сиснеросом. 19 февраля правительство опубликовало декларацию о продолжении «антифашистской войны», напомнив народу о героической обороне Мадрида. Но вряд ли оно могло выглядеть убедительно, вернувшись на родину после трех проигранных битв, без главы государства, без надежных войск, без чиновников, без золота и без вооружения.

Проигравших, как известно, никто не уважает. Зарубежная печать писала, что генерал Миаха и полковник Касадо встретили министров Негрина очень непочтительно — словами: «Зачем вы приехали? Ведь война проиграна». Такой прием не предвещал ничего хорошего.

Совет министров не поехал ни в Мадрид, ни в другой крупный город. Негрин не объявил временной столицы, а обосновался на вилле в городке Эльде в окрестностях Аликанте. Переутомленный, он тем не менее часто выезжал в отдаленные районы Республики. В Мадриде Негрин за полмесяца пробыл наездами всего несколько дней, между тем с середины февраля по городу уже циркулировали слухи, что руководители Армии Центра, расположенной вокруг Мадрида, намереваются сдать его противнику.

Многие потом писали, что премьер-министр уже ни во что более не верил и ни на что не надеялся и лишь по инерции говорил о необходимости и возможности сопротивления. Когда «последний оптимист Республики» Альварес дель Вайо сообщил ему, что Уинстон Черчилль переменил отношение к республиканцам и сменил гнев на милость, когда-то бодрый и жизнелюбивый Негрин скорбно ответил: «Слишком поздно».

Скорее всего, Хуан Негрин искал повод для вынужденного ухода, поскольку добровольной отставки не допустили бы коммунисты. Из их опубликованных уже в наши дни тайных партийных отчетов видно, что в Эльде постоянно находились два-три члена ЦК компартии с охраной, неотступно наблюдавшие за главой правительства, их в свою очередь «курировал» фактический глава испанской компартии — уполномоченный Коминтерна — Тольятти со своей охраной.

Впрочем, многие коммунисты уже видели, что война проиграна, и готовились к бегству. Лидер партии Хосе Диас уже в 1938 году выехал во Францию, откуда был отозван в СССР — «на лечение». С января 1939 года на небольшом аэродроме в окрестностях Аликанте, находившемся в распоряжении исключительно компартии, «на всякий случай» дежурили три пассажирских самолета с полными бензобаками и со сменными экипажами, постоянно готовыми к взлету. Однако Негрина коммунисты не отпускали.

«Случай» явился раньше, чем предполагали многие свидетели испанской драмы. 27 февраля правительства Англии и Франции официально признали Франко и разорвали дипломатические отношения с Республикой. Их примеру очень скоро последовали многие мелкие государства. Не сделали этого только СССР, США, Мексика и Швеция, хотя госдепартамент в тот же день официально сообщил, что «изучает вопрос о признании генерала Франко». Советские газеты осудили «буржуазную политику капитуляции перед диктаторами».

Днем позже вышел в отставку с президентского поста Асанья, уже месяц находившийся за пределами Испании — в Швейцарии. Крупнейшие газеты Запада комментировали: «Отсутствие г. Асаньи делает правительство Негрина противозаконным и антиконституционным… Есть надежда, что это обстоятельство положит конец испанской гражданской войне».

В такой обстановке Негрин 1 марта провел в Альбасете совещание высшего командования. Коммунистов на нем не было. Генералы Менендес из Армии Леванта и Эскобар (Эстремадурская армия) с оговорками поддержали продолжение войны. Но три командующих сухопутными войсками и руководитель флота адмирал Буиса решительно поставили вопрос о прекращении борьбы. Адмирал открыто пригрозил, что, если «почетного мира» в кратчайшее время не будет, флот уйдет за границу.

Остатки кортесов в Париже тем временем поступили по положениям конституции — они попросили Мартинеса Баррио стать временным президентом республики. 2 марта тот согласился, но поставил условие: совет министров должен поспешить с заключением «достойного мира». От Негрина, следовательно, требовали возобновить усилия там, где он терпел одни поражения — в примирении испанцев. Между тем Невиль Чемберлен уже заявил в британской палате общин, что правительство Негрина он рассматривает как незаконное.