Гражданская война в Испании (1936 – 1939)

21 декабря республиканцы, несмотря на сильнейшую метель, ворвались в Теруэль и овладели большей его частью. Войска Рея д’Аркура и добровольцы-фалангисты стойко, но без уверенности в успехе держались в нескольких зданиях — губернаторском доме, казармах, монастыре и банке. Их судьба была решена. Однако Прието решил показать неприятелю и всему миру великодушие республиканцев и их готовность к примирению. Он приказал щадить город, беречь жизни женщин и детей и дать окруженной группировке возможность сдаться. По его настоянию по радио жителям Теруэля был гарантирован свободный выход — было разрешено эвакуироваться под белыми флагами группами по 25 человек на Сарагосском шоссе. (Предложением почти никто не воспользовался — теруэльцы опасались обмана.)

Все это готовило предпосылки к примирению, но затрудняло и затягивало военные действия. Поэтому бои в маленькой провинциальной столице стоили наступающим сначала потери темпа, а затем и инициативы и продолжались целых две недели. 26 декабря Прието и Рохо объявили в сводке о победоносном завершении сражения и стали снимать с передовой войска, отводя их на отдых. Но обещания Прието повисли в воздухе, националисты и не подумали вступить в мирные переговоры.

Двумя днями позже — 28-го, пользуясь улучшением погоды, Варела и Аранда пустили в ход превосходные силы авиации и перешли в наступление на внешнем фронте окружения.

Реалистически настроенный Рей д’Аркур умело оборонял город, но понимал, что огромное огневое и численное превосходство врага лишает его сопротивление перспектив. В отличие от полковника Москардо, он отвечал за 15 000 жизней мирных жителей. По телеграфу полковник просил разрешения сдаться, если положение станет безвыходным. Из ставки каудильо Рею д’Аркуру предписали «верить в Испанию, как она верит вам», надеяться на Варелу и Аранду и ни в коем случае не складывать оружия.

За три дня националисты отбросили неприятеля назад к стенам города. Новогодней ночью они достигли крупного тактического успеха — прорвались в Теруэль, уже оставленный республиканской пехотой, и едва не овладели им. Этому воспрепятствовали советские танкисты. 1–2 января на линию огня вернулись остальные дивизии Армии маневра и оттеснили националистов на несколько километров к западу от города.

7 января 1938 года остатки теруэльского гарнизона, лишившиеся артиллерии, медикаментов и боеприпасов, сдались. Республиканские сводки сообщили о захвате 5000 пленных и 7000 винтовок. Среди пленных были Рей д’Аркур и епископ Теруэльский.

Пленные были отправлены на принудительные работы, а полковник и епископ — в тюрьму. (Попытки Прието ограничиться высылкой епископа за границу не были поддержаны большинством министров, включая Негрина).

Хотя Рей д’Аркур сопротивлялся до последней возможности, Франко был рассержен. По его мнению, теруэльская капитуляция перечеркнула победы под Сантандером и в Хихоне. Единственный раз за всю войну его войска вышли к противнику с белым флагом и сложили оружие. Каудильо назвал полковника «паршивым предателем». Трибунал националистов заочно приговорил полковника к смертной казни.

В Республике царил очередной «январский оптимизм». Взятие захолустного Теруэля провозгласили «великой победой мирового значения». Газеты и радио славили «товарища Прието» и фронтовых командиров и внушали уверенность в скорой общей победе. Пораженческая пропаганда затихла. Активизировался республиканский флот, который стал каждую неделю выходить из Картахены на поиски националистических крейсеров.

В Италии Чиано сердито комментировал: «Из Испании — неважные новости. Франко — великий батальонный командир. Стратегического плана у него нет. Он постоянно борется за территорию, а не за победу над вражескими войсками».

Германский посол Эберхарт фон Шторер был осмотрительнее в выражениях, но сообщал в Берлин из Бургоса нечто похожее: «Главный результат Теруэльской битвы — повышение боеспособности красных. У них улучшилось положение с дисциплиной, а также с боеприпасами, артиллерией, продовольствием. Если Франко не получит внешней поддержки, он не сможет выиграть войну».

Гитлер и Геринг реагировали на сражение, во-первых, напоминанием каудильо о его растущих долгах Третьему рейху, во-вторых, очередным сухим требованием принять «план Монтана», а в-третьих — снятием негласного эмбарго на военные поставки в националистическую Испанию. Сходную позицию занял Муссолини.

Из сказанного видно, что взятие Теруэля привело многих (даже союзников Франко) к недооценке сил националистов и переоценке возможностей Республики. Повторялся феномен Мадрида и Гвадалахары.