Гражданская война в Испании 1936–1939

Была и другая причина – развал государственного механизма, когда многие его функционеры, от дипломатического корпуса до полиции, не говоря о вооруженных силах, поддержали националистов.

НКТ и ВСТ, на которые легли основные тяготы боев, быстро заполнили вакуум, создав на республиканской территории революционные организации. Единственным полноценным исключением была Баскония. «Там нет революционной ситуации, – отмечали очевидцы. – Угроза для частной собственности отсутствует»[252].

Численность двух союзов трудящихся резко выросло, отчасти из-за восхищения их делами, но в основном по чисто практическим соображениям: теперь они были властью. Скоро каждый из них стал насчитывать по 2 миллиона членов, что не может не удивлять, учитывая территориальные потери республики. Быстро росли также ПОУМ и Коммунистическая партия. Прирост численности коммунистов – до 250 тысяч за 8 месяцев – объяснялся привлекательностью для среднего класса их партийной дисциплины, возможностями для карьеры, боязнью перед арестами правых; точно так же левые вступали в Фалангу в зоне националистов[253].

В первые дни восстания Мадрид выглядел революционным городом – почти на каждой улице милиция ВСТ и НКТ проверяла документы. Обычно на милиционерах были темно-синие monos (подобие комбинезонов) и значки или цветные шарфы, обозначавшие их политическую принадлежность: черно-красные у анархо-синдикалистов, красные у социалистов и коммунистов. Невозможность или нежелание регулярно бриться придавали им облик дикарей (на взгляд иностранцев). При всех обязательно были винтовки. «Праздные молодые люди, – писал Асанья в дневнике, – вместо того чтобы воевать в окопах, позерствуют с боевым оружием на улицах, таская свои винтовки на плечах»[254].

Первоначальный отказ правительства раздать оружие не прошел бесследно: рабочие хорошо запомнили ощущение беспомощности перед лицом военного мятежа, а это означало, что в первые месяцы много оружия было припрятано «на всякий случай». Кроме того, деятельность националистического подполья, как в Овьедо и в Сан-Себастьяне, не позволяла отправлять слишком много мужчин на фронт, так как неприятностей можно было ждать и в тылу.

Социалистический ВСТ был самой мощной организацией в столице, хотя НКТ быстро набирала силу за его счет. Девушки из организации социалистической молодежи в красно-голубом повсюду собирали деньги для левых благотворительных организаций: их вдохновляла возможность заговаривать с кем угодно, не навлекая на себя обвинения в распущенности. Школьники, одетые как юные пионеры (попытка копировать советский оригинал), ходили парами, звонко распевая лозунги, как таблицу умножения. Иностранные журналисты делали далеко идущие выводы из того, что с улиц почти исчезли пиджаки, воротнички и галстуки среднего класса. Это, правда, объяснялось не только преследованием людей в буржуазной одежде, но и небывалой жарой и новой модой на непринужденность.

После мобилизации большей части милиции на разные фронты Мадрид стал утрачивать революционный облик. На углах улиц опять появились попрошайки, открывались дорогие магазины и рестораны – можно было подумать, что война идет где-то на дальних берегах. Казалось, только иностранные журналисты в кафе и в барах отелей на Гран-Виа все еще считают, что столица находится в центре событий. При этом ситуация в экономике безнадежно ухудшалась: из-за нехватки наличности профсоюзы начали печатать собственные «купоны», обязательные к приему городскими властями, вынужденными помогать городскому населению выживать в тяжелой обстановке.

Шок гражданской войны заставил испанских рабочих открыть глаза на внешний мир, откуда шла помощь для борьбы с фашизмом, но одновременно замкнуться, доверяя только соседям. В каждом городке, в каждой деревне был свой революционный комитет, которому полагалось олицетворять власть и поддерживать местный политический баланс. Он был обязан организовывать все то, чем раньше занимались центральные и местные власти. На границе в Пиренеях милиционеры-анархисты в синих monos вместе с разодетыми пограничниками проверяли паспорта: теперь не чиновник центрального ведомства, а комитет пограничного городка решал, можно ли впустить иностранца в страну.

Местные комитеты занимались всеми насущными нуждами людей. По их распоряжению гостиницы, частные дома и торговые заведения были отданы под госпитали, школы, сиротские приюты, штаб-квартиры милиции и партийные штабы. Мадридский отель «Палас», один из крупнейших в Европе, в первые дни использовался как сиротский приют, «Ритц» – как военный госпиталь.