Гражданская война в России. За правду до смерти

Кто были эти офицеры, почему они решили сопротивляться советскому режиму и как они представляли себе будущее России, остается главным вопросом Гражданской войны?

П. Кенез {361}

.

«Именно офицеры, – отмечает историк С. Волков, – были той силой, благодаря которой Белое движение вообще могло возникнуть»{362}. «Сочувствие населения было на стороне красных, нас, белых, поддерживала лишь сравнительно небольшая группа интеллигенции и казачество… Нам приходилось опираться только на офицерство», – подтверждал атаман Г. Семенов{363}. «Офицеры, – по словам историка П. Кенеза, – сформировали главный штаб антибольшевистского движения…, хотя их было очень мало, они захватили военное и политическое лидерство, они стали тем ядром, вокруг которого антисоветские группировки могли объединиться»{364}.

За три с небольшим года мировой войны было произведено в офицеры около 220 тыс. человек, то есть больше, чем за всю предыдущую историю русской армии. Общее число офицеров, вместе с кадровыми, составило 300 тыс.{365}. В Первой мировой погибло 73 тыс. офицеров, при этом «едва ли не весь кадровый офицерский состав выбыл из строя уже за первый год войны»{366}. С начала войны офицерский корпус сменился в пехотных частях 3–5 раз, в кавалерии и артиллерии – на 15–40 %{367}.

К 1917 г. «в результате наиболее распространенный тип довоенного офицера, – констатирует С. Волков, – потомственный военный (во многих случаях и потомственный дворянин), носящий погоны с десятилетнего возраста – пришедший в училище из кадетского корпуса и воспитанный в духе безграничной преданности престолу и отечеству, – практически исчез..»{368} Офицерский состав военного времени утратил свою социальную специфику и «в общем соответствовал сословному составу населения страны»[23]. «Это не были дети буржуазии и помещиков…, – подтверждал эсер В. Шкловский, – Офицерство почти равнялось по своему качественному и количественному составу всему тому количеству хоть немного грамотных людей, которое было в России. Все, кого можно было произвести в офицеры, были произведены. Грамотный человек не в офицерских погонах был редкостью»{369}.

Вместе с тем, качественный уровень офицерского корпуса «катастрофически упал, – отмечает Волков, – прапорщики запаса и абсолютное большинство офицеров ускоренного производства были по своей сути совсем не военными людьми, а производимые из унтер-офицеров, имея неплохую практическую подготовку и опыт войны, они не обладали ни достаточным образованием, ни офицерской идеологией и понятиями». Так, например, один из командиров корпусов сообщал в своем донесении: «состав офицеров… – это механическая смесь лиц, одетых в офицерскую форму, лиц разного образования, происхождения, обучения, без взаимной связи, для которых полк – “постоялый двор”. Кадровых офицеров на полк – 2–3 с командиром полка, причем последний меняется очень часто “по обстоятельствам настоящего времени”…»{370}.

Потеря кадровых офицеров, по мнению ген. В. Марушевского, сыграла ключевую роль в снижении боеспособности армии: «Я всегда учил и на академической кафедре…, что государство получает офицера не с помощью каких-либо прочитанных курсов или учебников, но лишь путем длительного воспитания…»{371}. Другой ген. Р. Фадеев еще в 1889 г. утверждал: «вся сила армии – именно в строевых офицерах мирного времени; без них она не станет ни кадром, ни школой, а останется только расходом»{372}.