Гражданская война в России. За правду до смерти

В том, что «после Февраля положение офицеров превратилось в сплошную муку, – по мнению крайне правого историка Волкова, ответственность лежала на большевиках, – антиофицерскую пропаганду большевиков, стоявших на позициях поражения России в войне, ничто отныне не сдерживало, и она велась совершенно открыто и в идеальных условиях. Желание офицеров сохранить боеспособность армии… наталкивалось на враждебное отношение солдат, распропагандированных большевистскими агитаторами, апеллировавших к шкурным инстинктам и вообще самым низменным сторонам человеческой натуры»{404}.

Однако первые сколь либо значимо большевики появились на сцене революционной истории только несколько месяцев спустя после свершения буржуазной революции и издания Приказа № 1, с которых и началось массовое избиение офицеров. Не большевики породили и спровоцировали это насилие, они пришли тогда, когда оно было уже в самом разгаре…

Начало этому насилию положило разложение самой армии. Февральская революция вообще смогла произойти только вследствие полного развала армии, когда солдаты перестали подчиняться офицерам. На эту данность указывает и П. Кенез: «Если бы офицерам удалось заставить солдат выполнять приказы с самого начала, то Февральская революция не случилась бы»{405}. Еще не существовало ни Советов, ни Временного правительства, большевики были еще в ссылках и за границей, а полки один за другим «покидали казармы без офицеров. Солдаты многих арестовали, многих убили. Другие скрылись, бросив части, как только почувствовали враждебное агрессивное настроение людей»{406}. Слова Керенского подтверждал другой участник событий, непосредственно наблюдавший прибытие войск к зданию только что созданного Временного правительства – В. Шульгин: «Почти все части без офицеров…»{407} Массовые убийства офицеров начались сразу после свершения февральской революции – 12 и 13 марта{408}. В Кронштадте уже в первых числах марта были убиты сотни офицеров, в том числе и адмирал Непенин{409}.

Высшее командование армии ничего не могло противопоставить этому, мало того, оно само поощряло убийство офицеров. Так, ген. Л. Корнилов, будущий родоначальник антибольшевистского движения, начал свою деятельность в должности главнокомандующего Петроградским военным округом с того, что собственноручно приколол Георгиевский крест к груди унтер-офицера Волынского полка Кирпичникова в награду за убийство им 27 февраля прямого своего начальника – заведующего учебной командой того же полка капитана Лашкевича{410}.

Ген. Энгельгардт, начальник Петроградского гарнизона, 1 марта выпустил следующее воззвание: «среди солдат Петроградского гарнизона распространились слухи, будто бы офицеры в полках отбирают оружие у солдат. Слухи эти были проверены в двух полках и оказались ложными. Как председатель временной комиссии временного комитета Государственной Думы, я заявляю, что будут приняты самые решительные меры к недопущению подобных действий со стороны офицеров вплоть до расстрела виновных…»{411} В. Воейков по этому поводу замечал: «Последние слова воззвания, будучи горячо восприняты теми солдатами, которые поняли свободу в смысле отсутствия подчинения, дали в результате известные всем случаи зверской расправы нижних чинов с офицерами. Автором этого воззвания был бывший воспитанник Пажеского его императорского величества корпуса, офицер лейб-гвардии Уланского его величества полка и, как окончивший Николаевскую академию, носитель мундира генерального штаба»{412}.